Читать «Послесловие к Крейцеровой сонате» онлайн - страница 11

— Прекрасное вино! — расщебеталась Сонька. Она снова была весела и беззаботна. — Я про него читала, но никогда не пробовала.

— Тогда забирайте бутылку и смотрите телевизор, — устало предложила Мария Александровна. — Нам с Вадимом Владленовичем надо поговорить. Собственно, для этого мы и собрались… Коробку конфет тоже заберите.

Сонька ушла, внешне вполне довольная предложением. Хозяйка отхлебнула из остывшей кофейной чашки, взяла себя в руки, подняла глаза, которые опять ласково и обнадеживающе залучились, сказала непринужденно:

— Я о многом хотела спросить. Вот вы говорите со мной — ясно и доступно. А пишите, иной раз так, что я по нескольку раз перечитываю одно и то же, чтобы уловить мысль. И все какой-то иностранный сленг. Меня с детства учили языкам, но я не понимаю.

Вадим Владленович вальяжно откинулся на мягком стуле. Скрывая задетое творческое самолюбие, пожал плечами, заговорил громче обычного, будто читал с кафедры:

— Ну, когда пишешь, то представляешь обобщенный образ читателя, к которому обращаешься: это библиотекарь, библиотечный завсегдай, иногда учитель, — развел руками: — А вы — филолог с ученой степенью…

— Тогда, может быть, на словах вы объясните весьма странные рассуждения о благополучном советском прошлом. Если они и верны, то только для Москвы. Иркутяне иркутские конфеты привозили только оттуда или из Прибалтики…

— Помилуйте! — со скрытой обидой воскликнул Вадим Владленович и поднял руки. — Эти статьи вышли лет пять назад. Написаны были еще раньше. Что касается меня, то я, столичный публицист, ни при прежнем, ни при нынешнем социально-политических режимах не был обласкан властью и всегда маялся хроническим безденежьем за правду, так сказать. — Он взглянул на Марию Александровну со значением и с намеком: произвел ли на нее впечатление акцент на слове безденежье, повел туманными глазами по стенам, еще непринужденней развалился на стуле. Затем стал въедливо объяснять смысл публикации, усиленно жестикулируя при этом. Статья действительно получилась путанной, а нынешние оправдания и того туманней. Он это почувствовал, стал нервничать. Она же буравила его прокурорским взглядом, не желая помочь выпутаться из белиберды, которую он невольно понес. Рассуждая, Вадим Владленович вконец запутался, тряхнул головой, плутовато ухмыльнулся. Иностранными языками он не владел, но десяток-другой заученных фраз помнил:

— Qui s`excuse — s`accuse, — пристально взглянул в глаза строгой читательнице, стараясь угадать, поняла ли она по-французски. Поскольку никакой реакции не последовало, добавил по-русски: — Впрочем, кто оправдывается, тот сознает себя виновным, перевел цитату. — Притворно вздохнул, виновато улыбнулся: — У преподавателей таких проблем нет! Но, представьте, вы — издатель, я — автор и принес вам дельную мысль, изложенную в десяти строчках. Под каким соусом вы опубликуете этот жанр?

— Гонорар? — понимающе качнула она гордо посаженой головой и стала накручивать на палец черный с голубизной локон, свисающий с виска.