Читать «Поменяй воду цветам» онлайн - страница 183

Люси сказала, что работала в замке Нотр-Дам-де-Пре.

– В том летнем лагере, где пять лет назад был пожар, может, слышали? Четырех девочек похоронили на вашем кладбище. Я с тех пор не сплю, все вижу огонь и все время мерзну.

Она не умолкала, а я все подливала. Мне было так страшно, что физической боли я не чувствовала. Напоследок она «одарила» меня еще одним откровением:

– У бедняжки Женевьевы Маньян была связь с отцом маленькой Леонины Туссен.

– Связь?

Во рту появился металлический вкус. Вкус крови. Я как будто глотнула расплавленной стали, но все-таки сумела повторить: «Связь?»

Больше я ничего не сказала. Она встала, собираясь уходить. Посмотрела на меня. Вытерла рукавом заплаканное лицо. Громко всхлипнула, и мне захотелось ее ударить.

– Да, с отцом Леонины Туссен. За год или два до этой драмы. Женевьева тогда работала в школе… Кажется, где-то рядом с Нанси.

Я не сказала бригадиру, что выкричала свою ненависть и боль в объятиях Саши, поняв, что Маньян убила четырех девочек, чтобы отомстить Филиппу. Нам. Нашей дочери.

Я не сказала, что Филипп Туссен расспрашивал персонал замка, где погибла наша дочь. И делал это после суда, потому что не поверил ни одному услышанному там слову. Он делал это, потому что хотел реабилитировать себя, искал не виновного, а доказательство своей невиновности.

Бригадир спросил, мог ли Филипп Туссен иметь любовницу.

– У него их было много.

– В каком смысле?

– У моего мужа всегда было много женщин.

Это был неловкий момент. Бригадир даже не сразу решился записать, что Филипп Туссен трахал все, что движется. Он покраснел и принес мне еще кофе. Пообещал позвонить, если появятся новости. В следующий раз я увидела этого человека, когда он хоронил на моем кладбище свою мать, Жозетту Ледюк, в девичестве Бертомье (1935–2007).

* * *

Узнав, что у Филиппа Туссена была интрижка с Женевьевой Маньян, я потеряла Леонину второй раз. Родители похитили ее у меня случайно, он отобрал намеренно. Несчастный случай стал убийством.

Я вела себя как вандал на руинах, вытаскивая из-под обломков воспоминания о том, как тысячи раз утром шла с дочерью в школу, как забирала ее после уроков и могла видеть Женевьеву в коридоре, у раздевалки, во дворе, под крытой галереей. Она могла обращаться ко мне, говорить «Здравствуйте», «До свидания, до завтра», «Хорошая погода», «Одевайте ее потеплее, чтобы не простудилась», «Она сегодня выглядит усталой», «Она забыла свою тетрадь о классной жизни, ту, что в синей обложке». На школьном празднике, между танцами и серпантинами, эта женщина наверняка обменивалась парой фраз с моим мужем. Они переглядывались, улыбались друг другу – молча, как сообщники, как любовники.

Я пыталась вычислить, сколько времени они общались, когда и где встречались, почему она выместила обиду на детях, как должен был обращаться с ней Филипп Туссен, чтобы она совершила подобное. Я думала, думала, готова была разбить голову об стену, но так ничего и не придумала.