Читать «Под облаком» онлайн - страница 4

Шла между метёлок вейника, прекрасного вейника, что зажигал метёлки, как нежные свечи, и они веяли на тонких стеблях пушистыми пламенцами. Пламенцы? Потому что — не огоньки, не та у них форма, и не языки, потому что неподвижны…

Тут не нужно было бросать монету, шла к лежащему враскорячь серому камню, он был — отдельная страна с горными кряжами и долинами, с озером, которое она могла накрыть ладонями, с рощицами кукушкиного льна и джунглями чабреца. Низенький чабрец был велик и знатен, цвел по весне, наливался силой летом, и зимой стоило разыскать сухие листочки на красноватых проволочных стебельках, сорвать один и растереть в пальцах — дарил запах лета. Потому Света ходила к нему, когда вокруг всего — полная чаша. Просто — поздороваться.

Слова. А может быть, именно это ощущали те, кто уходил в мучительное словотворчество? В попытках точнее передать ощущения… («интурист хорошо говорит»…) Растирая в пальцах тонкую веточку, Света повернулась лицом к городу, он лежал ниже и там, внизу, деловито шумел. Наушники качнулись на груди — давно уже висели, вынутые из ушей, потому что тут, на горе, отгораживаться не было нужды. Там, где живёт трава под тучей, не нужна принесенная с собой музыка.

— А может быть, это не та тропа? Или… Ты умеешь перевести язык вселенной на язык человеческий или не умеешь. Хорошо, допустим, умеешь. И вдруг выясняется, что языка мало, хватит уже кокетничать, всё на себя примеряя, просто подумай — язык человека меньше языка вселенной, так есть, и это не зависит от твоего умения с человеческим языком обращаться. Нужно ли тогда дальше идти по этой тропе? И есть ли она там, дальше? Или начнётся другая? Вопросы, заданные без слов, вспыхивали неярко, чтоб не мешать воздуху — становиться всё более плотным, туче — садиться все ниже, солнцу — касаться краем зубчатой линии трав. Гасли. Растекались лёгким туманом, комкались, меняли форму. Пахли. Шершавили язык и десны. Света снова повернулась к туче лицом. Нельзя уходить. Нужно быть и быть здесь, пока туча не поглотит всё до верхушек травы, и, может быть, в ней случится… «А я и не ушла». Она улыбнулась, счастье толкнуло в грудь, вошло в лёгкие, в глаза, в уши, пало в солнечное сплетение и осталось там, соединяясь с пришедшим раньше, что покачивалось, ожидая. Отвернувшись от половинки солнца, ступила на тропку меж серых камней и пошла к лестнице, ведущей в центр. Уходила, не уходя. Это она уже умела.

Внутренняя монета до поры лежала в кармашке старых джинсов.

Впереди была лестница, а внизу — город. На середине лестницы, там, где по бокам её сидели, гордо поворачивая клювастые морды, два каменных грифона, была Людмила Владимировна и её коты. Света шла к ней, в заднем кармане лежала сложенная купюра. Сегодня на площадке с грифонами она встретила ещё двоих. Человека и ангела. У человека была клетчатая рубашка и чёрная, очень лохматая голова. Конечно, у него были ещё шорты и массивные мужские ноги, очки на крупном носу, чёрная шерсть на руках и в вырезе распахнутой рубахи, но все же более всего он был клетчат и лохмат. А ангел был маленькой девочкой. Ангел разговаривал с самым облезлым котиком из компании разноцветных котов на перилах, ступеньках и ветках кривого абрикоса.