Читать «Победитель свое получит» онлайн - страница 124
Светлана Георгиевна Гончаренко
Илья привстал из проклятого кресла, в котором у него даже ягодицы вспотели. Он стал осторожно пробираться к дверям.
– Стой, Илюшка! – сказал вдруг Алим Петрович и снова помрачнел лицом. – Ты ее помнишь?
– Анжелику Витальевну?
– Да. Помни ее! Красивая, белая, большая. Глупая! Свою крепко держи – как там ее зовут? Аня?
– Ксюша, – подсказал Илья тоскливым шепотом.
– Ксюша. Есть такое имя. Имя хорошее. Красивая? – вдруг оживился Алим Петрович.
– Не очень. Так себе. Конечно, ничего, но не очень.
Не хватало еще, чтобы Бальдо пожелал увидеть Тару!
– Красивую бы тебе надо, – заметил Алим Петрович. – Но эту все равно держи, от себя не пускай никуда. Корми хорошо, пои, подарки дари – любить будет. Но следи за ней хорошо! Они все глупые.
Глупые, глупые! Да у кого ума хватит понять, как случились такие страшные вещи?
Илья в тот день машинально, но очень охотно грузил фуроровские тяжести. Когда потеешь и кряхтишь, минутами удается совсем не думать.
– Илюшка, влюбился, что ли? Маяковский от страсти дрова колол, а ты ящики таскаешь, – потешался начитанный Снегирев. – Смотри, только на Аньку не посягай – Анька потенциально уже моя.
– Срамец ты, Потапыч! Как только язык поворачивается такие слова изо рта выпускать, – одернула его уборщица Мухина.
– Я не с вами говорю, леди, а с молодежью. Да, Илюшка, я в сравнении с тобой крутой мачо. Ты глянь на себя: в глазах ни искры мысли, нос висит, вместо начищенных штиблет дурацкие кроссовки. Кто на тебя западет?
– Отстань от парня, Потапыч, – вдруг глухо сказал Толян Ухтомский. – Не видишь, что ли, у человека на душе плохо. А тут ты трындишь! Уйди. Плохо ему.
Кто, как не Толян, мог понять, что такое настоящая тоска!
Но прошел и этот страшный день. Конец у него выдался самый обычный – быстрая осенняя тьма и дождь.
Илья выскочил из «Фурора» и пошел по знакомой пустой аллее. На ней не водились больше чудовища. Они не пялились красными глазками с помоек, не хлопали драными крыльями и не норовили залепить пощечину мокрым тополиным листом. Все страшилы и пугала умерли! Остался один настоящий страх и настоящая смерть, которую Илья все еще не мог себе представить. Он шел и очень хотел, чтобы дождь сделался сильнее, чтобы ветер завыл сиреной и холод пронял до костей. Тогда вышло бы что-то вроде таскания ящиков – средство забыть и не думать.
– Здравствуйте!
У, этот чинный, писклявый голосок! Он послышался сзади. Тут же Снарк, жизнерадостный, как всегда, дал Илье дружеского пинка в поясницу.
Илья остановился.
– Где вы были вчера? Я вас искала, – с укором сказала Алена Фролова.
Она показала знакомый фуроровский пакет, бирюзовый в свете дня, но бурый в потемках. В пакете, кажется, снова были молоко и хлеб.
– Я думал, ты деду передачу в обед носишь, – сказал Илья.
– Вчера да, ходила в обед. Полчаса с веревкой возилась, пока привязала. Вас же не было! Куда вы подевались? А сегодня после школы пришлось идти с бабушкой к зубному, потом в музыкалку.