Читать «По метеоусловиям Таймыра (сборник )» онлайн - страница 109

Проснувшись и ещё не открыв глаза, по гулу ветра за стеной он понял, что пурга так и не пошла на убыль, хотя вечером, засыпая, загадал, что сегодня она должна стихнуть. И ему стало тоскливо и обидно.

Аввакум уже хозяйничал у печки, пышущей красными боками. Горка пригоревших лепёшек лежала на столе. Лепёшки Аввакум пёк прямо на печи, в первый день они Солонецкому понравились – пахли дымком и хрустели на зубах, но сейчас он не хотел думать о еде.

– Тебе тут одному страшно не бывает? – спросил он.

– Страшно, когда помнишь о страхе. – Аввакум выложил консервы в миску. – Ещё дня три – и пурга кончится.

– Дня три… А если не кончится, то у нас есть шанс сохранить свои тела для далёких потомков. – Солонецкий вздохнул. – Сожрём последние консервы и будем потихоньку отдавать богу душу. Ты знаешь, о чём я думаю? – Он помолчал. – Отдавать-то мы её будем с одинаковой неохотой, а вот хоронить нас будут по-разному. И людей придёт неодинаково, и речей разное количество будет, хотя оба в конечном итоге в одну землю попадём…

– Надо дверь открыть, – не отвечая на его слова, сказал Аввакум.

– Потом и откроют…

Аввакум пригладил гребешком бороду, снял готовые лепёшки, перекидывая с руки на руку, донёс до миски.

– Боишься смерти?

– А кто ж ей радуется, собственной-то.

– Ты поешь, – он подставил Солонецкому миску. – Я уже перекусил.

Солонецкий усмехнулся над примитивной хитростью Аввакума. Вчера они проверяли свои запасы: хватить их без охотничьих трофеев могло не больше, чем на неделю.

– Обижаешь… Я ведь маленько пожил.

Аввакум промолчал, загасил свечу. В избушке стало сумрачно. Завозился около двери. Дверь открывалась внутрь, поставленная опытным таёжником, понимающим, что такое снежные тундровые бури. От этого порой зависит жизнь.

Аввакум открыл дверь.

Сверху сполз снег, выпавший этой ночью.

Аввакум начал копать сверху, аккуратно накладывая снег в котелок и ведро, стоящие на печи. Капли падали на горячий металл, трещали, и этот треск напоминал Солонецкому звуки котлована.

Он нехотя слез с полатей.

– Стихнет, тогда и откопаемся, – сказал он. Провёл рукой по снежной стене. – Хорошо прессует… А с удобствами ты ловко придумал, как в городской квартире живёшь, – намекнул он на отделённый в углу избушки закуток, заменявший Аввакуму санузел и словно специально построенный вот для такой пурги или морозов, когда слюна замерзает на лету.

– Отойди-ка, Юрий Иваныч, – отодвинул его Аввакум. – Снегу намело, скоро трубу забьёт, так что ждать нельзя. На следующее лето повыше подниму.

– Ты же летом уезжаешь?

– Кто-нибудь другой жить будет.

– Ну-ну…

Солонецкий постоял, сминая снег в кулаке, но тот рассыпался холодящей мукой, и он отряхнул его на печь, сердито зафыркавшую. Забрался на полати, стал наблюдать за Аввакумом.

– Ты ничего мужик, – немного погодя, сказал он. – О тебе какая-нибудь ядрёная девка сохнет, а ты здесь… Так и просидишь всю жизнь.

– А жизнь – это не только девки.

– Так ведь у тебя и другого ничего нет.

Аввакум не ответил.

Стал на горку снега, выросшую у порога, пробил отверстие. Полез в него, но ничего не получилось и он стал расширять наметившийся лаз.