Читать «По воле Посейдона (sam-1)» онлайн - страница 31

Он нагнулся и поднял маленькую колотушку и бронзовый квадрат — квадрат этот болтался на цепочке, чтобы при ударе получался лучший звук.

Гребцы с суровыми лицами заняли места на веслах.

Диоклей склонил голову перед Менедемом.

— Отдай команду, шкипер, когда будешь готов.

— Я уже несколько месяцев готов, — ответил тот. — А теперь готово и судно. Вперед!

Келевст ударил колотушкой в бронзу. Гребцы сделали первый взмах веслами. Сегодня, когда «Афродита» покидала гавань, Менедем посадил на весла всех без исключения людей — в том числе чтобы покрасоваться.

Причал стал поворачиваться.

Нет, это начала двигаться «Афродита». Диоклей снова ударил колотушкой. Еще один взмах веслами. И еще один.

— Риппапай! — выкрикнул келевст, задавая ритм гребли. Он не ограничивался одними только ударами.

— Риппапай! — отозвались моряки: старый речитатив афинского флота, которым теперь пользовались гребцы на эллинских галерах по всему Внутреннему морю. — Риппапай! Риппапай!

— Похоже, они давно уже не держали весел, — заметил Соклей.

— Да, и порядком заржавели, не так ли? — согласился Менедем.

Не успел он это сказать, как два гребца по левому борту чуть не сцепились веслами, а гребец правого борта, отведя весло для нового взмаха, зарылся лопастью в воду.

— Никасий, если ты собираешься поймать краба, в следующий раз лови более умело, чтобы можно было его приготовить!

— Прости, шкипер, — отозвался гребец, на мгновение прервав речитатив.

Донг! Донг!

Менедем знал, что некоторое время спустя он перестанет обращать внимание на удары колотушки в бронзовый квадрат. Но в начале путешествия ему приходилось заново привыкать к этим звукам.

Крачка нырнула в воду Великой гавани Родоса меньше чем в полете стрелы от «Афродиты» и вынырнула с зажатой в клюве рыбой. За ней погналась вопящая чайка, но первая птица ускользнула со своей добычей.

Когда «Афродита» поравнялась с узким входом в гавань между двумя молами, защищавшими ее в шторм, туда как раз входил парусник. Менедем потянул за рукояти рулевых весел, чтобы слегка положить «Афродиту» на левый борт и дать неуклюжему широкому кораблю больше места. Стоявший возле увенчанного деревянной головой гуся ахтерштевня моряк помахал рукой и поблагодарил за любезность.

— Откуда вы? — окликнул его Менедем через разделявший суда плетр голубой воды.

— Из Пафоса, с Кипра, — ответил капитан парусника. — Везу медь, оливковое масло и резные кедровые доски. А вы куда держите путь?

— Мы собираемся плыть в Италию, с папирусом и чернилами, а еще с грузом благовоний и пурпурной краски… И с павлинами, — очень гордо ответил Менедем.

— С павлинами?! — изумился его собеседник. — Удачи, друг. Павлины — птицы красивые, спору нет, но я их видел… До чего же злые. По правде говоря, на своем корабле я бы их не потерпел!

— Да ну тебя к воронам, — ответил Менедем, но не настолько громко, чтобы его услышал капитан с крутобокого судна. Он повернулся к Соклею. — Много он в этом понимает!

Всего лишь около трех плетров отделяли два мола друг от друга. Между ними воды Великой гавани были гладкими, как стекло. Как только «Афродита» без помех вышла в Эгейское море, ее курс слегка изменился благодаря легкой зыби.