Читать «Письма из Москвы в Нижний Новгород» онлайн - страница 85

Тогда, дабы по крайней мере остановить расточение имения, я прибегнул к последнему средству; к прошению наложить опеку на имение до Высочайшего разрешения, ибо сего рода дело и не подлежало никакому другому разрешению.

Полтавское губернское правление, вняв справедливой просьбе моей, приступило уже к наложению опеки; но Синельникова предупредила исполнение сей меры жалобою на правление в Сенат; а бывший тогда министр юстиции предписал, чтобы опеку отменить, имение отдать Синельниковой, а мне предоставить ведаться с нею формою суда. Последствием сего несправедливого решения было конечное разорение всего имения; конной завод, в котором и государство находило выгоды, приносивший до ста тысяч рублей дохода, истребили до основания.

При таковых обстоятельствах мне оставалось только прибегнуть к источнику правосудия, к государю. Он немедленно благоволил повелеть Комитету министров своих рассмотреть просьбу мою и дать свое мнение о ней. Сей Комитет, исключая одного пристрастного голоса, единогласно положил, что права мои неотъемлемы, заметив при том, что 3-й Сената департамент поступил неправильно и вследствие заключений своих определил, чтобы имение мне немедленно было отдано, за исключением, однако же, Киевского и Херсонского, о которых в просьбе Апостола не было упомянуто, предоставляя мне, впрочем, право и те имения отыскивать судебным порядком. Журнал Комитета министров удостоился Высо чайшей конфирмации.

Здесь заметить должно в помянутой просьбе Апостола два обстоятельства: 1) на которое опирались люди, желавшие лишить меня достояния моего; 2) по которому гг. министры заключили оставить в руках Синельниковой Киевское и Херсонское имения.

1). Слова Апостола: но доколе я жив, по то время располагать всем тем имением право остается при мне толковались недоброхотами моими следующим образом: хотя я и отдаю все имение по смерти моей Муравьеву, хотя торжественный акт усыновления и унаследования его сверх непоколебимости своей по Статуту Литовскому, утвердился еще и монаршим словом; однакож, несмотря ни на святость монаршего слова, ни на непреложность записи, которая по Статуту Литовскому никакою уже другою записью, а того еще менее духовною, отмениться не может я предоставляю себе право все это отменить, когда только мне заблагорассудится.

Для чего же было все это делать, и с таким громом, как говорит сам Апостол, если намерение было все это отменить? Но вопрос сей давно уже решен. Гг. министры, исключая одного, видели ясный смысл в сем предложении, и сей один доказал только то, что пристрастие имеет свою особенную логику, которая видит в словах то, чего ей хочется видеть, а не то, что подлинно есть. Ибо, если бы он вник-нул только в точное значение наречия по то время, то признал бы, что по то не значит за то, или яснее сказать: предоставляя себе право располагать имением при жизни моей, я не предоставляю себе права располагать оным за пределами жизни, — и тут, конечно бы, вспомнил, что духовная располагает не по то, а за то уже время.