Читать «Письма из Москвы в Нижний Новгород» онлайн - страница 14

Ифланд¹⁵ на театре

Немцов, Шеридан¹⁶ англичан, а

То, что ты сказал нащёт Лафонтена, всего основательнее: он неподражаем. Однако же и он подражал: в рассказе его видны простота Федра, умышленное простодушие Боккачья, и если взять Ариоста и

° 17

прочесть несколько вступлении к песням поэмы его,¹⁷ то можно тотчас догадаться, что манеру его учился французский фабулист.

Будь же теперь справедлив и согласись, во-первых, что французы

не во всех родах словесности успели: у них нет ни поэмы, ни истории, ни живописной поэзии (Poesie descriptive), ни пастушеской, ни даже романа своего; во-вторых, что если они могут гордиться своими Расином, Кор-

нелем, Буало, Мольером, а особливо Лафонтеном, которому много было до сих пор последователей, а соперника еще не нашлось, — зато другие народы имеют право хвалиться такими высокими умами, каковым нет подобных во Франции.

Не повторяя об итальянцах, — испанцы скажут: у нас Сервантес; англичане, и не упоминая о Шекспире, Мильтоне, Драйдене, Томсоне, выставят ряд историков, таковых, как Юм, Фергюсон, Робертсон;¹⁸ немцы укажут на Виланда, Лессинга, Гете, Шиллера;¹⁹ а мы, разве, не вправе гордиться нашим Державиным, которого природа одарила гением удивительным, а случайность предохранила в воспитании от робкого, изнеженного вкуса французов?

— Так точно, друг мой, я смело утверждаю, что Державин много обязан незнанию французского языка: опутанный цветками, подделанными из атласа и тафты, не размахнулся бы никогда наш богатырь!

Я осмелился сказать: робкой, изнеженной вкус, — и к этой смелости прибавлю еще дерзость: утверждать сказанное. — Все художества основаны на подражании природе: очарование их состоит в верности сего подражания, и тот художник наиболее выполнит необходимое условие, который, избрав предмет, будет уметь представить его взорам нашим в изящнейшем его виде, т. е. придав ему те украшения, которые сродны ему и естественны. Это французы называют embellir la nature, украшать природу: явная бессмыслица! ибо украшать природу невозможно; напротив того, лишним тщанием давать не сродные ей прикрасы значит портить ее; то, что французы же в художествах называют genre maniere,* а я — изнеженным, жеманным вкусом.

Что французы в живописи, скульптуре, музыке заражены сим несчастным и противуположным изящному вкусом, в этом спору нет, и сами беспристрастные французы давно в том уже признались. Где требуются глаза да уши, там более найдется судей, и знаток в художествах не будет долго колебаться ем» Рафаэля и «Сабинками» Давида,²⁰ между Альбаном и Буше;²¹ между памятниками Маршала Саксонского и Папы Реццоника; или между операми Монсиньи и Паизелла.²²

самый поверхностный между «Преображени-

Для того, чтобы сравнивать все эти предметы между собою, нет нужды знать ни по-французски, ни по-итальянски; довольно иметь неиспорченный вкус и верные глаз и ухо, но когда дело дойдет до суждения о разных литературах, то сам скажи, можно ли быть судьею в них и не

манерность (франи,.). знать тех языков, коих произведения рассматриваются как предметы сравнения? — Невозможно, как бы они хороши ни были.