Читать «Пир бессмертных. Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Возмездие. Том 1» онлайн - страница 222

Я долго не мог сообразить, в чем дело. Потом наклонился, обнял делегатку за плечи и горячо поцеловал в лоб.

Ночью Кунина, дрожавшими руками зажигая десятую папиросу, тихонько сказала:

— А я не могла заснуть. Все думала. Знаете. Вы напрасно не воспользовались подношением. Оно от чистого сердца. Лев Николаевич за деньги, вырученные от своих произведений, купил себе Ясную Поляну. Ваше вечернее творчество было выше и вам предложено то, до чего Толстой не поднялся: вы вырвали на несколько часов человеческие души из ада, и вам было предложено вполне достойное вознаграждение. Ни один из членов Союза советских писателей не заработал так много!

Глава 6. Счастливый этап кончается

Наши вагоны катились все дальше и дальше на запад. Стало теплее. Снег почти исчез; зима сменилась поздней осенью. И, наконец, нас отцепили и загнали в тупик. Приехали!

Станция Мариинск. Выгрузка. Опять телеги с недвижимыми людьми и меж штыков и собак — ряды слепых и безруких, отекших, как пузыри с водой, и высохших в щепы. Мы прибыли в Сибирский исправительно-трудовой лагерь особого назначения — восстановительный лагерь для инвалидов и переутомленных. В лагерь-санаторий!

Прохладный серый день. Ветер гонит низкие тучи гряда за грядой, бесконечные серые с черными краями тучи, упирающиеся вдали в туманный горизонт. Перед нами дорога — широкая, прямая. Сибирский тракт. В первом ряду, держа под руки двух калек, я иду навстречу ветру и редким, крупным брызгам дождя. Сколько лет ходят арестантские ноги по этим дорогам под такими серыми тучами? Московская тюрьма и Норильский лагерь — это лишь случайные и легковесные остановки. Это было и прошло. Теперь настало главное. Я иду по широкому тракту меж серых шинелей, штыков и собак и знаю, только теперь всем сердцем чую окончательную правду положения: я — сибирский заключенный. Передо мной дорога в туман. И шагать мне положено немало, до смерти…

А вот и распред: серый дощатый забор, ржавая проволока. Этап останавливают. Ворота распахиваются. Солдаты выносят столы для конвертов. Сейчас начнется многочасовая проверка. Те, кто пришел пешком, бессильно валятся на мокрую бурую траву.

Высокий начальник в хорошем темном кожаном пальто обходит ряды заключенных, торопливо и негромко спрашивает:

— У кого на руках деньги, часы, кресты и другие ценности? Сдавайте их в бухгалтерию под расписку!

В руках у него — книжечка талонов. Получая что-нибудь, он аккуратно выдает владельцу сданного добра талоны с номером и печатью. Собирает не истраченные в Красноярске деньги, несколько серебряных крестиков и двое часов. Исчезает в воротах. На столах уже груда конвертов. Из ворот начинает выходить начальство.

— Здесь был один гад в кожанке? — кричит по рядам прибывших человек в новенькой телогрейке, явно заключенный нарядчик. — И вы ему отдали всю мазуту? Вот фраеры! Малахольные бараны! Это же наш главный вор: смыл с крючка в передней у начальника его пальто и фуражку и обработал вас! А книжечку с талонами украл из бухгалтерии! Говорю — бараны!