Читать «Пионер, 1939 № 11» онлайн - страница 5

Ну, вот, проработал я год и затосковал. Осточертело мне вдруг и мыло, и свечи, и жизнь моя собачья.

«Так, - думаю, - и вся жизнь пройдет. А что я вижу? Ничего».

И в пятнадцать-то лет все кажется там хорошо, где нас нет. Парень я был шальной, с фантазией. В одно прекрасное утро собрал узелок, простился с матерью и укатил на пароходе под Нижний, в Сормово. Только и там мне не понравилось. Я в Самару, в Саратов. И уж избаловался, не сидится на месте.

Как весна, как пахнет в лицо теплым ветром, так и нападет на меня тоска и мечтание, и все мне чудится, что где-то далеко ждет меня счастье. А вот где оно? Не знаю. А манит, зовет оно меня, мочи нет! Я соберу узелок - и ходу, куда глаза глядят. А тут еще начитался я книжек про дальние страны, про моря, про горы, и задумал я всеми правдами и неправдами добраться до Батума, до Черного моря, поступить на пароход матросом, а не то кочегаром и уехать куда-нибудь в Турцию, в Грецию, в Индию, посмотреть, как люди живут.

Ну, вот, засела мне в голову эта фантазия, я уж ни о чем другом и думать не могу и так из города в город, с завода на завод подвигаюсь к Кавказу. И в августе 1911 года очутился я во Владикавказе, теперь город Орджоникидзе. Было у меня в кармане рублей десять, что ли. И вот, надо вам сказать, мне все время страх как везло. Куда ни приеду, бывало, потолкаюсь без дела дня три, а потом уж и на работе.

А тут я походил, побродил по городу, город большой, хороший, горы кругом, Столовая гора и Казбек недалеко. Терек бежит. Все это мне внове, интересно. Со службой не тороплюсь. И вот, смотрю: осталась у меня одна пятерка.

«Эге, - думаю, - надо за ум браться».

Иду в железнодорожные мастерские, места прошу.

- Сейчас нет, - говорят, - наведайтесь через денек.

Наведываюсь, часами, бывало, сижу у конторы, а все без толку. С рабочими разговор завожу, те сочувствуют, жалеют меня, а сделать ничего не могут. Не в их это власти. Я туда-сюда, бегал, бегал по городу, нет нигде места. Я и на базаре-то свои услуги предлагал, бочки катать, и там не берут. На меня уже и страх напал.

«А ну как, - думаю, - так и месяц и другой пройдет без работы? Проем последние деньжонки, что тогда делать? И работы нет, и выехать не на что. Прямо как в ловушку попал».

И уж каяться стал: и зачем это я заехал-то сюда? Кто меня звал? И чего я ищу-то? А ну как и в Батуме такая же история? Не возьмут на корабль - и девайся, куда хочешь.

Хожу я по улицам, а на сердце такая тоска, свет немил! Главное, и горе-то свое высказать некому, ни одной знакомой души во всем городе. Прямо хоть в Терек!

И вот вижу я духан и, просто сказать, с отчаяния, со злости на себя, на судьбу свою:

«А вот, - думаю, - зайду и пропью последние деньги. Помирать, так с музыкой».

А я до этого никогда не пил, потому что горя-то не было, а тут подошло оно, и захотелось мне забыться, тоску разогнать. Доняла она меня!

«Уж лучше, - думаю, - под забором без памяти валяться, только бы не тоска эта распроклятая!»

Вошел в духан, сел за столик, взял вина, порцию шашлыка, сижу, ем, пью.