Читать «Перебитая тропа. О поэте Евгении Забелине» онлайн - страница 7
Марк Семенович Мудрик
«На сей раз громко, по-петушиному, запел Е.Забелин, — в материале с менторским заголовком „Непонятные песни“ объявил некто И. Ст. И категорично продолжил: — Он поет про „Тот день“ так:
Что дедушка-мороз умеет „из стали“ выковывать дни, спорить не будем. А вот о „белом трауре“ мы слышим впервые. До сих пор в мировом масштабе траур практиковался только в черных красках».
Заколдованный круг. Писать как хочешь, как можешь — нельзя, смертельно опасно, а то, к чему понуждают почти в приказном порядке, — не получается, хоть убей! И убили — не сразу, правда… С рассрочкой на пятнадцать лет. Приложил руку к тому и замаскированный «И.Ст.».
Но — парадокс: явственно проступавшая в подобных стихотворениях фальшь подчеркивала совсем не фальшивое отторжение Забелиным «сверкающих идей». В своеобразном — от противного — нежелании признавать их он был совершенно искренен, а значит, с надеждой на продолжение сотрудничества с единственной в городе газетой следовало распрощаться навсегда. Благоволившего к поэтам Александра Кадникова к тому времени «ушли» из редакторов, сотоварищи же разбрелись из Омска или затаились на всю оставшуюся жизнь. Удивительно ли — «год великого перелома»… Спасайся кто может! Беги куда подальше! У Сергея Поделкова прочел: к перемещавшимся по Сибири и Дальнему Востоку Павлу Васильеву и Николаю Титову во Владивостоке присоединился Евгений Забелин. Там, на краю земли, и решил перебраться в Москву.
В середине февраля 1929 года он уже в столице. В первом же письме спешит рассказать Зое Суворовой (Забелин за ней ухаживал) о переменах в своей жизни.
«Пишу из Москвы, которая шумит, звенит и совершенно не похожа на наш тихий, спокойный Омск. <…> Сейчас масса дел — целый день в редакциях или в Доме Герцена. <…> Отдыхаю только к ночи в Кунцеве, маленьком городке около Москвы, где временно имею квартиру».
«Квартира», конечно, сильно сказано: обычно сибиряки снимали комнатки или углы. Место их проживания в Кунцеве полушутя называли «сибирской колонией». В октябре приехал Павел Васильев. Поселился с Забелиным.
Павел Косенко оставил описание их дома.
«Когда старый друг впервые посетил жилище молодых писателей, даже он, человек привычный, изумился. Мебель в комнате была представлена одной деревянной кроватью, на голых досках которой небрежно лежали пиджаки поэтов.
— Где же вы пишете? — спросил старый друг.
— На подоконнике. По очереди.
— А спите?
— На кровати, разумеется.
— Чем же вы укрываетесь?
— А вот, — и Васильев жестом миллионера указал на дверь, снятую с петель и прислоненную к стене. — Очень удобно.