Читать «Папапа. Современная китайская проза (антология)» онлайн - страница 6

Хань Шаогун — один из тех молодых писателей, которые в середине 1980-х годов оказались в центре внимания китайских читателей и критиков. Его работы того времени включают в себя несколько сборников повестей, рассказов, критических эссе. Он — автор сценария фильма по собственному рассказу «Бамбук на ветру», который был снят в 1984 г., а также автор перевода на китайский язык романа Милана Кундеры «Невыносимая лёгкость бытия». Во второй половине 1990-х гг. увидел свет его нашумевший роман «Мацяоский словарь».

Повесть Хань Шаогуна «Папапа» завораживает читателей магией мифологических знаков, образов, символов и считается одним из самых загадочных произведений современной китайской литературы. Первой реакцией, которую вызвал у критиков умственно отсталый герой «Папапа», было недоумение. Китайский критик Ли Цинси выразил чувства многих своих коллег, сказав: «Хань Шаогун забавляется, показывая нам героя, ничего собой не представляющего, — дурачка. Мы не знаем, что и думать о нём». Все признают символическое значение этой повести, а Бинцзая считают братом знаменитого лусиневского Акью и, таким образом, воплощением китайского национального характера. Совершенно очевидна связь героя «Папапа» и с фолкнеровским Бенджи из романа «Шум и ярость» (на это указывает, в том числе, и созвучие имён главных героев). Некоторые читатели и критики рассматривали повесть в общем контексте китайской культуры, усматривая в варварских ритуалах и умственной отсталости главного героя «символ примитивных, ущербных аспектов национального сознания». По мнению других, умственно отсталый мальчик символизирует ущербность человеческого существования в целом.

Все эти трактовки в высшей степени уместны. Они в той или иной степени сопряжены с понятиями «миф» и «архетип». Хань Шаогун в «Папапа» пытается постичь жизнь посредством мифа. Он стремится к деперсонализации, к неслучайному, а потому в поисках прообразов обращается к истории, литературе, мифологии. Эти поиски и наблюдения за жизнью крестьян во время «культурной революции» приводят его к идее цикличного, замкнутого времени, вечно возвращающегося к своим истокам. Своеобразным эпиграфом к повести «Папапа» может служить короткий, всего в несколько строк, рассказ X. Л. Борхеса «Тема». Цезарь, увидев своего любимца, а возможно и сына, среди нападавших на него с кинжалами людей, восклицает: «И ты, сын мой!» Борхес, напомнив, что этот патетический возглас был воспроизведён Шекспиром и Кеведо, замечает, что «судьба охотно повторяется в вариантах и параллелях». Поэтому слова Цезаря повторились уже совершенно в иное время и в иной среде, девятнадцать столетий спустя, когда в провинции Буэнос-Айрес «на одного гаучо набрасываются с ножами его собратья. Упав, он узнаёт среди них своего крестника и говорит ему с незлобным упрёком и спокойным удивлением: „Ты-то… зачем?“ Его убивают, а он и не ведает, что умирает, дабы история повторилась».