Читать «Падение Ханабада. Гу-га. Литературные сюжеты.» онлайн - страница 45

Итак, если вспомнить первые мои материалы по досрочному завершению сева в Ханабаде, начало было легким и даже радостным от сознания этой легкости, с какой приобщался я к ханабадскому трибунному слову. Газета, как я уже писал, называлась «Ханабадская правда», и все во мне с младых ногтей было подготовлено к утверждению этой правды в умах и сердцах. Или, как писал в таких случаях великий сатирик, я готов был «уловлять вселенную».

Что же вдруг помешало мне на этом благородном пути? Не враг же я самому себе. И что бы там ни говорили всякие не помнящие родства, народная мудрость гласит, что «рыба ищет где глубже, а человек — где лучше». Та самая ханабадская мудрость, которую истинные патриоты числят высшим выражением народного духа. Сюда же относится известное всему миру ханабадское терпение, являющее собой особую гордость патриотов. Разве не в его честь провозгласил многозначительный тост величайший ханабадец всех времен и народов. И вот же любят его истинные патриоты, забыть не могут. При их профессии — любить народ — как раз терпение этого народа к очень большой их пользе. А коль объект любви вдруг проявит строптивость или, того хуже, захочет подать на развод, то есть прямой ханабадский путь к восстановлению чувств. Заявление в парторганизацию — не любит, мол, пора ликвидировать как класс.

Но это к слову. Почему же я сбился с прямого пути, стал копаться в грязном белье, выискивать отдельные недостатки в счастливом и радостном, можно сказать, праздничном ханабадском жизнепрепровождении. Театр ведь всегда праздник. Наверно, есть в каждом человеке червоточинка, подталкивающая его к клевете, очернительству, от которых недалеко и до прямой измены великим принципам всеобщего ханабадства. Пусть же для тех, кто не может поступиться этими принципами, мой пример послужит доказательством их святой правоты…

Между тем, окружающая среда (как видите, я пользуюсь строго ханабадской терминологией) способствовала выполнению предназначенной мне задачи, а именно «уловлению вселенной». Некоторые штрихи в образе и поведении моих товарищей и учителей — Михаила Семеновича Бубнового, Женьки Каримова или Гулама Мурлоева, именуемого в колхозах «Гель-гель!» — уже знакомы читателю. Следует лишь расширить это знакомство, чтобы в полном объеме представить ханабадскую прессу тех поистине не забвенных исторических лет.

Вспоминается длинный коридор редакции с камышитовыми стенами и картонными дверями. Знаменитое ханабадское землетрясение буквально стерло с лица земли столицу республики, и рядом только строится небольшое каменное здание для республиканских газет. Как и все ханабадские учреждения, они теснятся во времянке, а в узеньких, перегороженных фанерой пеналах сидят впятером. Пожалуй, это было бы вовсе невозможное состояние — сидеть так, вплотную друг к другу, в ханабадскую жару, когда человек себя чувствует как бы обложенным сухой и горячей ватой. Стоят здесь столы и стулья, а люди ходят из комнаты в комнату или на угол к Варжапету пить пиво. Впрочем, не одно пиво, скажем прямо. И вряд ли этично сегодня, с высоты нашего понимания жизни, их за это осуждать. Невыносимо нормальному человеку жить в системе миражей и не принимать снотворного. Возникает естественная необходимость отравить каким-то грубым предметом сам организм. Каково же тому, кто не только живет, но активно участвует в создании этих миражей. Уже позже об этом состоянии было с особой точностью написано: