Читать «Офисный дневник девушки по вызову» онлайн - страница 88

– Эй, глянь-ка, Тони Блэр по телику, в еврейской шляпе и зажигает канделябр!

– Ты имеешь в виду ермолку и ханукальные свечи?

– Э-э… да.

Среда, 28 декабря

С каждым уходящим годом я испытываю все большую тревогу по поводу праздников, и не в последнюю очередь – из-за недавнего развода моих родителей. Как бы так вести разговор, чтобы этот вопрос не всплыл? «Извини, мам, не могу с тобой сегодня поужинать, потому что я… э-э… у меня немного другие планы…» Разговор о чувствах подобен чему-то, что граничит с криминалом – я бы чувствовала себя куда комфортнее, говоря, что встречаюсь со своим сутенером.

И я так завидую тем своим друзьям, у которых родители разошлись, когда они были детьми! В этом возрасте родители чувствовали бы свою вину из-за поднятой кутерьмы и пытались бы купить твою любовь. А если это происходит, когда ты уже взрослая, что ж, тебе не повезло. Курточки с меховой отделкой? Каникулы на лыжах? Забудь об этом! Лучшее, что ты поимеешь, – это закатывание глаз и самый тяжкий в мире вздох, когда папина машина выруливает на улицу.

Моя мама – мудрая женщина, она давным-давно оставила попытки расспрашивать, когда я намереваюсь остепениться и создать семью по примеру Л. (само совершенство, чудесным образом воплотившееся в моей сестре). Нет, она теперь принялась разрабатывать ту богатую жилу, которую копали с незапамятных времен все матери нашего рода, – пассивно-агрессивное провоцирование чувства вины.

Моя мама – мудрая женщина, она давным-давно оставила попытки расспрашивать, когда я намереваюсь остепениться и создать семью.

И в этих вопросах она – всего лишь ученик-падаван у высшего Мастера Йоды – моей бабули.

Итак, поздний вечер, я, мама и бабушка вместе сидим в кухне, поедая шоколадки, – ну, ты знаешь, как это бывает. Они совершили удачный маневр, заняв ближайшие к двери места, что, как выяснилось позднее, было моей первой ошибкой.

– Оно заставляет кое о чем задуматься, правда, это время года? – говорит бабушка, изучая свою кучку сладостей. Она прикарманивает все конфеты с клубничным кремом с 1972 года. Это фамильный закон.

– М-м-м, определенно заставляет. – Мама пропускает последнюю карамель с темным шоколадом, любимую нами обеими, – она НИКОГДА так не делает – и передает шоколадки мне. Я триумфально вытаскиваю карамельку из коробки. Ошибка номер два.

– В это время года я всегда занимаюсь переоценкой…

Мама кивает с обдуманной внимательностью:

– От этого никак не удержаться.

– Я оглядываюсь на свою жизнь и раздумываю о тех или иных мелочах в минувшем году, которые заставляли меня гневаться или раздражаться.

– М-м-м. (В этот момент до меня начинает доходить, что их мурлыканье не обязательно предназначено друг для друга.)

– Но если посмотреть на это все в перспективе, то становится очевидным, что́ на самом деле имело зна-чение.

– Семья, – согласно подхватывает мама, и карамель застревает у меня в глотке на полпути: она никогда ничего подобного не говорит. Моя матушка – не какая-нибудь там степфордская жена. Она гоняла на мотоциклах, курила гашиш в Марокко, показывала сиськи университетскому декану. Ее юношеские проступки сподвигали ее родителей на молитву, а бесчисленных мужчин ввергали в отчаяние. Она хороший человек, но совершенно определенно никакая не Хорошая Девочка. Мои глаза мечутся по кругу в панике, ища спрятавшихся инопланетян.