Читать «Офисный дневник девушки по вызову» онлайн - страница 167

Ага, конечно, как скажешь. Расскажи об этом Алекс.

3. Цитрусовые, с которых нелегко снять шкурку, несмотря на этикетку «легко чистятся». Люди, ездящие на «рейнджроверах» и заказывающие органические продукты, интересуются, почему землю оскверняют пластиковые контейнеры от готовой к употреблению пищи, которую можно с такой же легкостью приготовить самостоятельно? Потому что желтый маникюр – это так отдает 1987 годом, дурачки!

Четверг, 25 мая

– Каким это не попадающим в ноты дерьмом потянуло? – поинтересовался Н., состроив гримасу и сбрасывая пиджак на диван.

– Это гений Руфус Уэйнрайт, да будет тебе известно, – откликнулась я из кухни, где готовила чай. Ему: НАТО, международное обозначение для молока и двух кусочков сахара (потому, очевидно, что это стандартный напиток, который международным войскам выдают перед заданием). Мне: Джули Эндрюс, международное обозначение «без всего белого».

– Этот мужик так голосит, будто ему яйца крутят, – проворчал Н. – И не в хорошем смысле слова.

Мы редко сходились во мнениях по вопросу музыки. Матушка Н., его сестра и живущий отдельно отец – все они были музыкантами, более того – классическими пианистами. Когда я спросила Н., как же так вышло, что он родился и вырос в такой семье и не может сыграть ни единого аккорда, он пояснил, что к тому времени, как он родился, его сестра была уже в 8-м классе. Когда он достаточно подрос, чтобы дотянуться до клавиатуры, он не мог уразуметь, почему его детские ручонки извлекают из инструмента такой адский шум, в то время как все остальные члены семьи так хорошо играют. Неготовый или неспособный примириться с таким позором, он наотрез отказался учиться.

– Думаю, ты сочтешь, что у Руфуса Уэйнрайта такая же хорошая музыкальная родословная, как и твоя собственная, – сказала я, внося чашки. – Сестра и отец – известные люди в этом деле. Тетка и мать – уважаемые фолк-музыкантши. То, что он стал звездой, было просто неизбежно.

– Гены – это еще не судьба, – едко возразил Н.

– Он поет о разбитом сердце и меланхолии, часто по-французски. На самом деле, если ты позволишь мне кое-что поставить, думаю, ты согласишься, что в нем есть что-то от Эдит Пиаф… – продолжала я, направляясь к музыкальному центру.

– Ну уж нет, спасибо, – отозвался Н. – Я, кстати, знаю, кто он такой. Но Эдит Пиаф? Вот уж натяжка так натяжка.

– Может, тебе и не нравится эта музыка, но немногие стали бы отрицать, что этот человек действительно ne regrette rien.

– Ни о привычке к наркотикам? Ни о скверных стрижках? Ни о том, что он одевается на концерты, как Джуди Гарланд, в комплекте с колготками в сеточку и ботинками для чечетки? Да еще дружба с Элтоном Джоном, ради Траха Всемогущего! С Элтоном Джоном!!

– Не так уж мало ты знаешь для человека, который не слушает его музыку!

– А кто сказал, что я ее не слушаю? – Н. повел бровями над исходящей паром кружкой. – Мне просто не нравится этот талантливый ублюдок.