Читать «Отрок-4» онлайн - страница 38

— Михайла! — Дед укоризненно собрал на лбу морщины и шевельнул рассекающим щеку шрамом. Я тебе про людей толкую, а ты — про барахло.

— И, все-таки? Деда!

Дед перестал морщиться и слегка подался вперед, похоже, действительно, ждал от внука совета — привык уже, что от Мишки можно получить неожиданную идею. Но давать советы главе рода при Машке не стоило.

— Маш, давай-ка мне лекарство. — Мишка глотнул поданное сестрой, горькое, вяжущее рот пойло, сморщился и попросил: — Запить…

Дед правильно понял мишкины маневры и заторопил Машку:

— Давай, давай, внучка. Покормила и ступай!

По Машке было очень заметно, что ей очень хочется остаться и послушать дальнейший разговор, но повода остаться у нее не нашлось и, собрав посуду она направилась к выходу из горницы. Однако выйти ей не удалось. Дверь распахнулась и на пороге появился Роська. Видок у него был — натуральная иллюстрация к пословице «краше в гроб кладут», а выражение лица, пожалуй, именно такое, с каким кидаются под поезд или вешаются.

— Гриша умер… — Пролепетал Роська бескровными губами.

Кто-то, кого Мишке не было видно, попытался схватить Роську сзади за плечи, но мишкин крестник вывернулся и, влетев в горницу, с отчаянным криком рухнул на колени возле постели раненого старшины.

— Крестный! Прости! Не за того Бога молил! — Роська распластался на полу и оттуда продолжил вопить:

— Гриша умер, а я за другого молился, это я виноват! Прости, крестный!

Мишка дернулся навстречу крестнику, попытался сесть на постели, и тут же у него закружилась голова и всё, скормленное ему только что Машкой, настойчиво запросилось наружу — не зря, видать, Настена предупреждала, что неумеренное использование ее «обезболивающего» средства может обернуться скверно. Мишку мутило так сильно, что мимо внимания прошли: и испуганный вскрик Машки, и грохот выроненной ей посуды, и дедово «Ядрена Матрена!», и появление в горнице Матвея, пытающегося поднять вопящего Роську с пола. Мишка, откинувшись обратно в лежачее положение, только тупо удивился, что больно от резкого движения стало уху, а не глазу или брови.

Пока он боролся с тошнотой и головокружением, Матвей с дедом подняли Роську и усадили на лавку, забыв, видимо, о его ранении. Роська взвыл от боли, пришлось поднимать парня на ноги. Дед, одной рукой прижимая мишкиного крестника к стене, другую протянул в сторону Машки и несколько раз сделал хватательное движение пальцами. Машка приказ поняла и сунула деду в руку единственную посудину, которую не уронила на пол — кувшинчик с лекарством.

Дед, ни секунды не колеблясь, плеснул травяной настой в распяленный криком рот Роськи. Тот закашлялся, скривился от горечи и, наконец, умолк.

— Матюха! Ядрена Матрена, почему у него штаны в крови? — Злющим голосом спросил дед у ученика лекарки.

— Так он повязки срывает! — У Матвея был такой вид, что было совершенно ясно: Мотька с удовольствием бы отлупил пациента, вместо лечения. — Отец Михаил ему, дураку, сказал, что телесные страдания покаянию… — Договорить Матвею не дал Роська, снова было заведший свое «Прости, крестный».