Читать «От Волыни до Подыни – легендарный Брусиловский» онлайн - страница 166

Любопытно, что стихотворение называется «POLACI!», а не «ПОЛЯКИ», что на первый взгляд было бы естественнее. Но, думаю, поэт своим лингвистическим чутьем угадал, что «поляки» – это народ, а «POLACI!» – шляхта, показушную экзальтированность которой он изящно обозначил восклицательным знаком в конце слова. Правда, этим стихотворением Осип Эмильевич вывел себя, подобно Пушкину и другим крупнейшим людям русской культуры, из «интеллигенции», что, впрочем, не мешает ему и сегодня быть любимцем польских издателей, литературоведов, историков и прочих интеллектуальных русофобов. И еще: возможно, что для Мандельштама смысловая разница слов «polaci» и «поляки» была приблизительно такая же, как в словах «жиды» и «евреи».

Современный польский поэт Адам Загаевский, посвящавший свои стихи Иосифу Бродскому, написал программное мечтательное стихотворение:

Если б Россия была основанаАнной Ахматовой, если быМандельштам был законодателем,а Сталин – третьестепеннымперсонажем забытого грузинскогоэпоса, если б Россия сбросила своюощетинившуюся медвежью шкуру,если б она могла жить словом, а некулаком, если б Россия, если б Россию…

Но, как мы видим, и Ахматова, и Мандельштам без всяких «если» показали себя именно в слове, а не в медвежьей шкуре, защитниками русских интересов и ценностей, а тишайший Осип Эмильевич, во-первых, воспел Сталина как первостепенного политика, а Польше – не советовал опираться о Габсбургов костыль! Теперь ещё и штатовский посох добавился… А патриоте Блоке и говорить нечего.

* * *

Закончить эту главу хочу кратким рассказом о герое Брусиловского прорыва, литераторе, авторе знаменитой песни «Поручик Голицын», которую многие исполнители в 90-х годах вседозволенности хотели присвоить и даже получали за неё авторские.

В центре Риги, недалеко от дома известного исторического романиста Валентина Пикуля, раскинулось Покровское кладбище. И для отдыха и на работу – для сбора сведений – отправлялся он на кладбище в поисках мест захоронений своих героев. Кругом кипела городская жизнь, а его взгляд и напряженное внимание были обращены только на обелиски и кресты, которые отгораживали от современного шумного мира. Он успел описать захоронения и сделал это вовремя: по территории кладбища была проложена дорога. Сейчас о прошлом этого кладбища напоминают малочисленные ограды и обелиски.

Долгое время Пикуль искал могилу любимого им писателя и библиографа Сергея Рудольфовича Минцлова, упокоившегося в 1933 году в Риге. И нашел ее на Покровском кладбище. Интересуясь и изучая творчество Сергея Рудольфовича, Пикуль знал, что им была собрана богатейшая библиотека. И библиотека эта тоже находилась в Риге! Восемь книг этого писателя Пикуль приобрел у букинистов. На книжном «черном» рынке Пикуль познакомился со Станиславом Рубинчиком, известным в Риге библиофилом и знатоком книжных редкостей. Пикуль часто заказывал Рубинчику достать нужные для работы книги. И вспомнил только один случай, когда получилась осечка. Заказанная Пикулем книга личного секретаря Распутина А.С. Симановича «Распутин и евреи» оказалась недоступна даже Рубинчику, несмотря на то, что была издана в Риге в тридцатые годы.