Читать «Освободители» онлайн - страница 367

Конечно, пропасть, разделявшая бедных и богатых, была огромной. Вот как Фанни Кальдерон де ла Барка, англичанка, бывшая замужем за испанским дипломатом, описывала женщин из высшего креольского общества: «Одна могла быть одета в ярко-красную атласную юбку и розовое атласное платье с лентами цвета юбки поверх нее. Другая могла быть в богатом платье из голубого атласа, из-под которого виднелась пурпурная, атласная же, нижняя юбка… На всех были бриллианты и жемчуг… Я ни одной не видела без серег, ожерелья и брошей». Пойнсетт, американский посол, пишет о вопиющей разнице между богатыми людьми и «прокаженными» — нищими Мехико:

«Перед храмами и на прилегающей территории мы увидели необычайно много попрошаек. Они выставляли напоказ свои ужасные язвы и уродства, чтобы вызвать нашу жалость. Я посмотрел на одного из них, завернутого в большую белую простыню. Как только он понял, что привлек мое внимание, то приблизился ко мне и, открыв свое одеяние, начал демонстрировать мне свое обнаженное тело, сплошь покрытое язвами… Ни в одном городе Италии нет столько несчастных нищих, и ни в одном городе мира нет столько слепых».

Конгресс, запаниковавший при первых признаках недовольства, издал декрет, согласно которому правительство должно было поддерживать порядок, но Агустин держал своих солдат за городом. 17 марта тут и там начали вспыхивать стычки, и казалось, что Мексика вместо войны за независимость движется к гражданской войне между городскими массами, поддерживающими императора, и аристократией, средним классом и провинциальной элитой, поддерживающими всех, кто против него. После нескольких дней бездействия 19 марта Агустин ошеломил всю страну, объявив о своем отречении. Он заявил, что занимал трон неохотно, а теперь освобождает его, стремясь избежать гражданской войны. Он выразил добровольное согласие удалиться в изгнание и просил две недели на завершение личных дел. Через несколько дней «армия освобождения» повстанцев вошла в Мехико, где была встречена населением враждебно. Семь человек были убиты и пятьдесят арестованы в ходе кровавых схваток. Решение Агустина прозвучало как гром среди ясного неба. Повстанцы не требовали отречения императора, хотя, несомненно, оно могло их обрадовать.