Читать «Операция «Жизнь» продолжается...» онлайн - страница 13

Так вот, глядя в этот день на восковое лицо Лопатина, я вдруг четко представил свое будущее. Совершенно отчетливо понял, что через пятьдесят лет в точно такой же квартире, на точно такой же кровати, точно так же буду лежать я, ветеран Чечни, в шкафу на полочке будет пылиться лживая медаль к 50-летию победы над терроризмом «За освобождение Грозного», будильник в подарочной картонной коробке и нищенская пенсия.

А дикторы в Кремле будут кричать, о том, какие мы молодцы, что не допустили и остановили.

* * *

Несмотря на приватизацию, монетизацию и просто банальный грабеж со стороны государства, наши старики вымерли еще не полностью. Как бы это ни было неудобно.

Лишая себя своей истории, мы тем самым лишаем себя развития. Наше прошлое — это наше будущее. Страна, забывшая своих стариков, недостойна существования. Просто потому, что память такая же практичная штука, как и деньги — это долгосрочные инвестиции в будущее.

Преданными оказались не только наши старики — преданными оказались и мы сами, и наши дети. Чему мы учим их, ведя в театр, или в цирк, или в кафе по переходам, в которых с протянутой рукой стоят наши ветераны? Что закладываем в них с самого детства? Почему государство ориентирует моих детей на то, чтобы они росли мерзавцами? По образу и подобию?

Встретить старого человека сегодня просто страшно. Потому что эта встреча разрушает все то мировоззрение, которое я пытаюсь воздвигнуть в своих детях. Внутренний мир вступает в противодействие с окружающей действительностью, и действительность неизбежно побеждает, потому что она — действительность.

Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь отвести их в Парк Горького на Девятое мая. Потому что до сих пор не могу найти слова, которые им надо будет говорить. Те простые, а стало быть, единственно верные истины, которым меня учили в детстве — честь, долг, совесть, доблесть, мужество — в наше время звучат лживо и пафосно. Говорить о человеческом достоинстве нищего гражданина не приходится.

Если мы вошли в эру пофигизма уже в зрелом возрасте и нам пришлось ломать свои идеалы, подстраиваясь по эту безидеальную жизнь, то наши дети учатся унижению старости с рождения. И преуспеют в этом гораздо больше нас. Не надо будет удивляться, если лет через тридцать стариков будут убивать под забором за авоську пустых бутылок. Это наши инвестиции в будущее.

Банальная, вроде бы, истина. Но чтобы осознать её, не хватило и пятнадцати лет.

* * *

Можно сколько угодно говорить об ответственности власти перед народом. Но нельзя забывать и об ответственности народа перед самим собой. Мой знакомый, который живет в Израиле, рассказывал, что у них нет детских домов и домов престарелых — потому что нет чужих детей и чужих стариков. Я порадовался, конечно, но как-то отстранено — чужая страна, чужие люди. При нашем государстве это было бы невозможно.

Оказывается — возможно. Оказывается, и на Кавказе нет детских домов и брошенных стариков. А ведь — то же государство, та же власть, то же время.

Лопатин все-таки победил. Он не умер — выздоровел. И выбил из этого государства гражданство. И квартиру — пусть однокомнатную, пусть на одиннадцатом этаже, пусть старую, не в центре, но выбил. Это победа.