Читать «Опасное молчание» онлайн - страница 184

Петро восхищался неисчислимым богатством красок и оттенков коротких, но ярких карпатских рассветов, залитых последними отсветами вечерней зари лесистых склонов, над которыми парят орлы, видом снежно-белых лавин овечьих стад, покорных седоусым гуцулам-чабанам, полным достоинства…

Неброски, на первый взгляд, красота души и щедрость человека. Но Петро подмечает эти черты в искрящихся то добротой, то мудростью, то лукавым юмором лицах верховинцев.

Подолгу он вглядывается в мужественно-красивые, загорелые, обветренные лица молодых гуцулов, уже новых людей, глубже познавая душу народа.

Среда, в которой теперь живет писатель, многообразна. И за отдельным самобытным характером он старается рассмотреть, как рождается и растет гражданин будущего коммунистического общества.

Петро пишет много. И разнообразная мозаика картинок быта гуцулов, волнующих судеб, высокой, рыцарственной любви складывается в его новую книгу, которую Петро вынашивает в голове.

Опасное молчание

Накануне своей свадьбы Ева Кинаш, счастливая, вбежала к Надийке напомнить, что, мол, завтра в семь…

Надийку не узнать — заострившийся нос, под глазами легли тени.

— Как я могу? Видишь, что с мамой?

Олена Курпита сидит безучастная ко всему, не замечая ни дочери, ни ее подруги. Потом вдруг с пугающей неожиданностью принимается что-то бормотать.

Ева хочет, старается уловить хоть какой-нибудь смысл в ее словах — нет, не может… Потом мать Надийки тихо запела такую горькую и тоскливую песню, что у Евы сердце сжалось…

— Ты все-таки приходи. А? — в растерянности просит Ева. — Мы же с тобой, как сестры.

Надийка молчит.

— Давай отвезем твою маму в больницу, — вдруг решительно говорит Ева.

Надийка только рукой махнула, а у самой в глазах слезы:

— Без Леси не могу… Пусть она с мужем вернется из Борислава, тогда…

— Тебе лучше знать, — уступает Ева.

Подруга ушла, и Надийка почувствовала себя очень одинокой.

На завтра (это было в субботу вечером), когда к Еве на свадьбу собрались девушки и парни, заиграла развеселая музыка, Надийка едва сама не потеряла рассудок от криков, стонов, плача матери…

«Хороша подруга, — горько и тоскливо думала Надийка, — у меня такое горе, а она… справляет свадьбу…» И тут же упрекала себя: ведь знала же, что лесоруб Иван Терлец спешит скорее назвать Еву своей женой — скоро он оставляет родное село, его призывают в армию…

Надийка обрадовалась, когда на пороге появилась фельдшерица Христина Царь.

— Маме так плохо… Я боюсь, — пожаловалась она.

— Не бойся, милая, — нашептывала фельдшерица. — Это на нее нисходит дух святой. Она видит живого бога.

Девушка дрожала, словно лист на холодном осеннем ветру, тогда как ее мать, упав на колени, заламывая руки, выкрикивала какие-то непонятные слова.

— Мамо, хватит вам меня пугать! — взмолилась Надийка, пытаясь поднять мать с пола.

Олена, не узнавая дочь, в ужасе отползла от нее, шепча:

— Надо принести жертву богу… Дьявол! Будешь, дьявол, уничтожен в господней войне…

Надийка заплакала. Тогда фельдшерица принялась ласково утешать девушку, говоря о каких-то братьях и сестрах, которые могут придти ей на помощь в беде.