Читать «Оливер Лавинг» онлайн - страница 3

Ребекка Стерлинг! Целый год, с тех пор как ее семья перебралась в твой город, ты внимательно наблюдал за этой девушкой. На самом деле в тяжком молчании школьных часов ты наблюдал за многими девушками. Так что же особенного было в Ребекке, что отличало ее от остальных? Она была очень хрупкой – очертания костей проступали под ее упругой кожей. А волосы ее действительно походили на сокровищницу завитков янтарных, как написал ты потом в стихотворении. Однако Ребекка несла эту сокровищницу, словно нечто немного постыдное, словно обременительную семейную реликвию, которую велела ей надеть мать. Ребекка приминала свою сокровищницу шпильками и резинками, тянула и кусала ее кончики. На уроках литературы, куда вы оба ходили, она, казалось, тренировалась издавать как можно меньше шума. Когда ей требовалось чихнуть, она прятала лицо в ворот свитера. Ты находил особую красоту в странной грусти ее безмолвия. Но если бы не поразительное объявление, сделанное твоим отцом однажды за ужином в понедельник, твоя история с Ребеккой, скорее всего, окончилась бы ровно так же, как все твои истории с девушками: в твоей собственной, далеко не столь прекрасной тишине.

В последние годы совокупный эффект разочарования, течения времени и немалых количеств дешевого виски, выпитого Па, подточил старые обычаи семьи, однако вы сохранили «понедельник хороших вещей», когда Лавинги каждый понедельник перед ужином по очереди рассказывали об одном радостном событии, которое ожидало их на неделе. В тот вечер, вдыхая запах подгорелой патоки, исходящий от серого куска мясного рулета у тебя на тарелке, ты отделался какими-то дежурными фразами насчет книги «Игра Эндера», которую читал и которая тебе нравилась; мама ожидала, что боль в спине немного утихнет. Хорошая вещь Чарли оказалась множеством хороших вещей: его пригласили на три вечеринки в следующие выходные. Но единственной по-настоящему хорошей вещью, которую ты услышал в тот вечер, – первой бесспорно хорошей вещью за долгое время – оказалась новость, сообщенная отцом.

– Судя по всему, у нас будут гости, – сказал Па.

В списке постоянных членов клуба юных астрономов значились только люди с фамилией Лавинг, однако изредка отцу все-таки удавалось заманить на заседание кого-нибудь из своих учеников. И когда Па объявил, что уговорил свою бывшую ученицу по имени Ребекка Стерлинг прийти в Зайенс-Пасчерз, чтобы посмотреть на падающие звезды, ты судорожно вцепился в стул.

– Ребекку Стерлинг?

– Ну да. – И Па ухмыльнулся. – А что? Это имя для тебя значит что-то особенное?

– Нет… То есть немного. Мы вместе ходим на литературу.

За все то время, что вы посещали углубленный курс английской литературы под руководством миссис Шумахер, вы с Ребеккой перекинулись разве что парой слов. Ты был уверен, что на приглашение отца она не откликнется.

Шли дни, и ты пытался выкинуть из головы эту призрачную возможность, пытался смириться с унынием своего городка тем поздним летом. В том августе округ Пресидио переживал кризисный момент, однако кризис этот бурлил на протяжении многих лет – и даже поколений. Хотя границу между англоязычным севером и испаноязычным югом установили полтора столетия назад, на твоем участке приграничья подлинного мира так и не наступило. Ты рос на «белой» стороне, слушая рассказы бабушки об альтернативной истории Техаса, его «настоящей истории, о которой в твоих учебниках не напишут», о месте, где иммигранты вот уже 150 лет строили города и выполняли всю черную работу, а вечная угроза депортации влекла за собой некое подобие рабства. Бабушка Нуну рассказывала, что еще недавно, когда она была ребенком, в твоей школе устраивали потешную церемонию похорон «Мистера Испанского»: учеников латиноамериканского происхождения заставляли писать на бумажках испанские слова, а потом кидать эти бумажки в яму и засыпать землей. «Скверная, скверная история. Слава Господу, все это в прошлом, но забыть такое невозможно», – говорила бабушка Нуну.