Читать «Одиннадцать тысяч палок или любовные похождения господаря» онлайн - страница 46

  Тогда Моня оделся и приказал датчанину последовать своему примеру. Потом он заботливо помог юной чете привести в чувство своего дитятю.

— Бесчувственная мать, — обратился он к немой шведке, — вы что, не видите, что ваш ребенок проголодался и хочет грудь?

  Датчанин махнул жене рукой, и та стыдливо извлекла наружу одну грудь и дала ее младенцу.

— Что касается вас, — сказал Моня датчанину, — будьте осторожны, вы изнасиловали у меня на глазах свою дочь. Я могу вас погубить. А посему, не болтайте, моему слову всегда будет оказано больше доверия, чем вашему. Ступайте с миром. Отныне ваша торговля всецело зависит от моей доброй воли. Если вы будете помалкивать, я окажу вам покровительство, разболтаете, что произошло здесь, — и вас повесят.

  Датчанин покрыл поцелуями и слезами признательности руну молодцеватого офицера и поскорее увел свою жену с дочкой, Мони направился к палатке Федора.

  Сони к тому времени уже проснулись и после утреннего туалет

оделись.

  Весь день шла подготовка к начавшемуся к вечеру сражению. Моня, Рогонель и обе женщины уединились в палатке Федора, который ушел сражаться на передний край. Вскоре раздались первые залпы пушечной канонады, и в лагерь стали возвращаться санитары.

  Палатку преобразовали в пункт первой помощи, а Рогонель с обеими женщинами был послан, чтобы подбирать умирающих. Моня остался один на один с тремя впавшими в бред русскими ранеными.

  Тут подоспела и дама из Красного креста, облаченная в элегантный балахон из сурового полотна с повязкой — красным крестом — на правом рукаве.

  Это оказалась красавица-полька благородных кровей. У нее был необычайно нежный, словно ангельский голос, и, услышав его, раненые обратили к ней свои блуждающие взоры, решив, что лицезрят мадонну.

  Своим нежным голоском она дала Моне отчетливые указания. Он подчинился ей, как ребенок взрослому, удивленный энергией прекрасной девушки и странным светом, струящимся иногда из ее зеленых глаз.

  Время от времени ангельское личико незнакомки вдруг ожесточалось, а чело омрачало, казалось, облачко непростительных пороков. Похоже, что невинность этой женщины была приправлена преступными наклонностями.

  Моня наблюдал за ней и вскоре заметил, что ее пальчики задерживаются дольше, чем следовало бы, внутри или на краю ран.

  Тут принесли чудовищно обезображенного раненого. Все лицо ему заливала кровь, а грудь была разворочена.

  Прекрасная санитарка со сладострастием принялась его перевязывать. Она запустила правую руку в зияющее отверстие и, казалось, испытывала животное наслаждение от прикосновения трепещущей в агонии плоти.

  Вдруг вампирша подняла глаза и увидела, что с надменной улыбкой на устах с другой стороны от носилок за ней в упор наблюдает Моня.

  Она покраснела, но он ее успокоил:

— Успокойтесь и ничего не бойтесь, я лучше чем кто бы то ни было понимаю испытываемое вами сладострастие. Я и сам нечист на руку. Наслаждайтесь этими ранеными, но не уклоняйтесь от моих