Читать «Обыкновенные гвардейцы» онлайн - страница 13

— А что? — Он удивленно посмотрел на меня. — Чего тут думать-то? Сердце говорило. Оно кровью облилось, когда Плехов рассказывал.

— Значит, ты считаешь свои слова правильными?

— А почему нет? Бить врагов надо!

— Всех немцев подряд? — Я спрашиваю Мартынова тихим размеренным голосом. Чувствую, что сейчас с ним надо говорить только так. Это даст ему возможность успокоиться и быть рассудительным.

Мартынов долго не отвечал. В его глазах я прочел немой вопрос: «А ты, комиссар, как думаешь? Скажи по совести». Но я молчал, хотел, чтобы он ответил сам, чтобы сердцем понял правильно.

— Эх, комиссар, комиссар! — вздохнул Алеша. — Понимаю, что хочешь сказать мне, Алешке непутевому. — Он улыбнулся и пояснил: — Так мама моя звала меня за срывы. Знаю, комиссар, что сейчас всю политику выложишь передо мной. И то, что Красная Армия должна принести туда не ужас и насилие, а освобождение, знаю. Только вот сердце ие хочет согласиться с этим. Ну, что им сделала эта девочка? За что они ее так, а? Как вспомню, зубами бы перегрыз глотку каждому фашисту!..

В Будогощи мы простояли одну ночь и снова двинулись в путь.

На много километров растянулась колонна войск. Пехота, артиллерия, обозы. Все торопятся, спешат. За рекой Волхов враг засел в оборону. Нам надо с ходу пробить эту оборону, освободить Ленинград от блокады.

Дорога разбита фугасами. Отступая, гитлеровцы не жалели взрывчатки. Глыбы вывороченной коренной породы высятся почти на каждом километре. Саперы расчищают завалы, прокладывают через огромные воронки мостики. Делают все быстро и основательно.

Морозы крепчают с каждым днем. В ночь на 25 декабря температура упала за сорок. В воздухе носятся маленькие колючие иголки. Холод пробирается сквозь полушубок и ватные брюки. Даже па ходу, в валенках, ноги стынут. Дышать трудно. Морозный воздух вызывает мучительный кашель.

Под утро проходим село Оскуй. Западнее села сворачиваем в лес. Здесь будем стоять.

Глубокий снег. Кое-как пробиваемся па двести метров в сторону от дороги, по которой медленно тянется большая колонна автомашин и повозок.

Копаем ровики. Мерзлый грунт поддается с трудом. Взвод боепитания проталкивает поглубже в лес автомашину с боеприпасами. Командует высокий плечистый боец Плаксин. Приседая в такт раскачиванию грузовика, он хрипло выкрикивает:

— П-и раз, и-и два — взяли! Нажми! Нажми! По-о-шла!

Автомашина проходит несколько метров и останавливается, Снова команда: «Раз-два — взяли!» — еще на несколько метров ближе к лесу.

Светает. Васильев и начальник штаба Мартынов уходят в штаб полка. Я стою па опушке леса, возле маленькой сосенки, смотрю на дорогу, на нескончаемую колонну войск. Рядом со мной ветфельдшер дивизиона Диваков.

— Видимость — лучше не надо. Для авиации самый подходящий день, — говорит он, беспокойным взглядом осматривая небо. — Пожалуй, налетят, стервятники. Пойду распоряжусь. Лошадей надо угнать подальше в лес.

Минут через десять, как бы в подтверждение его слов, в морозном воздухе послышалось жужжание фашистских самолетов. По лесу понеслись крики: