Читать «Общественные блага, перераспределение и поиск ренты» онлайн - страница 93

Историки часто говорят, что современная английская демократия обязана своим происхождением палате общин и ее постепенному развитию. Но развитие происходило очень медленно, и до реформы 1842 года реальная парламентская власть принадлежала дворянам, заседавшим в палате лордов, или, в некоторых случаях, богатым простолюдинам, купившим себе места в палате общин.

Семейство Питтов имело шесть мест в палате общин по безусловному праву собственности. Два из них занимали представители Олд Сарума (буквально – чистое поле), от которого в палату общин направлялись два представителя. Так как премьер-министром в большинстве войн, начатых в результате Великой французской революции, был один из представителей Олд Сарума, то эту систему нельзя назвать катастрофической. Война была одним из главных испытаний, с которыми столкнулась Англия, и при другом премьер-министре она бы, возможно, его и не выдержала. Даже если он был незаменимым, флот, вероятно, все еще продолжал бы побеждать в сражениях, а Наполеон все равно вторгся бы в Россию. Однако едва ли можно утверждать, что система, которая не только выиграла в важной войне с континентом, но и встала во главе промышленной революции, была абсолютно плоха.

В своей книге «Структура британской политики при вступлении на престол Георга III» Нэмир (Namier 1957) предлагает необычайно подробное описание ситуации. В результате она оказалась одной из наиболее забавных среди серьезных исторических книг. Приведу один пример, который произвел на меня впечатление: группа патриотически настроенных граждан в одном из избирательных округов Северной Англии выставила на аукцион два своих места, которые были выкуплены лондонскими торговцами. Этот проект получил широкую поддержку среди избирателей, так как вырученные средства пошли на ремонт дороги. Вряд ли это можно считать ранней формой демократии.

Членов парламента выбирали не только дворяне и богачи. Лорд-протектор Кромвель как-то при случае приказал полковнику Прайду физически устранить пятьдесят членов парламента, которые, как подозревал Кромвель, не подчинятся приказам. Большинство королей были не настолько своевольны, но они, конечно, вмешивались в избирательный процесс. Хотя историки несомненно правы, говоря, что именно палата общин дала начало британской демократии, но ее развитие вплоть до 1832 года, когда произошла серьезная реформа, было, конечно, очень медленным.

Необходимо подчеркнуть, что консультации между монархом и его придворными далеко не всегда протекали ровно. Взять, к примеру, случай с персидским императором, который созывал большой совет мудрейших, чтобы получить от них совет. Когда он решал, что советов уже достаточно, то провозглашал свое решение, например: «Повелеваю вторгнуться в Афины». И тогда хор придворных подхватывал: «Такова воля Императора», и дело считалось решенным. Это заметно отличается от того изъявления согласия, посредством которого современные конституционные монархии санкционируют действия своих парламентов.

Как правило, форма правления в виде короля и совета не устойчива. В Англии совет, то есть две палаты, постепенно свел роль короля к простой церемониальной фигуре. То же самое произошло в большинстве других стран Европы, которые принято называть «конституционными монархиями». Обычно этот процесс требовал длительного времени и мог сопровождаться временным регрессом, но в целом он был направлен на переход к демократическому правлению. Однако такой переход мог осуществляться и иначе. Людовик XIV просто объявил Генеральным штатам об их роспуске. Конечно, его приказу повиновались. Позднее Людовик XVI попытался восстановить Генеральные штаты, но в результате сам лишился головы. В этом случае имело место не постепенное движение, а два резких изменения. Единственный известный мне случай, когда и король, и совет обладают по меньшей мере некоторой властью, – это современное королевство Марокко. Основываясь на историческом опыте, я бы предположил, что здесь произойдет переход либо к демократии, либо к более деспотическому королю.