Читать «Обвиняется в измене» онлайн - страница 284

Напарник Одинцова наконец умолк. Только теперь Гриша разглядел его. Лицо у него оказалось смуглым, глаза синие, с большими голубоватыми белками. Губы красные, словно подкрашенные.

Глянув снова на мальчишку, он представился:

— Старшина второй статьи Карлов. — Затем повернулся к сидевшему на мешках рыжеватому плотному мужчине небольшого росточка — Подвинься, Шкут, дай присесть Григорию Ивановичу, не держат его ноженьки от переживаний.

— Не Шкут, а Шкута. Сколь раз повторять? — Насупился крепыш, но потеснился, уступая место рядом.

— Шкута фамилия женского рода, а ты, как мне кажется, мужского, следовательно, Шкут.

— Хватит, — командир присел на корточки. — Значит, так. Придут за нами, не придут — вопрос будущего. А сейчас займемся делом. Все остается в силе, словно ничего не случилось. Понятно? Добро. Карлов, на пост. Остальным — отдыхать. Ну а вас, — он повернулся к матросу, — захватим с собой, пригодитесь. Впрочем, может, имеются другие намерения?

— Нет, нет, только с вами, — Григорий зачастил, будто горох высыпал.

— Не испугаетесь, по фашистским тылам? Скажите честно, не боязно?

— Не, привычно, — ответил, помедлив, — но я…

— Значит, так и решили, — перебил младший лейтенант, — поступаете в наше распоряжение. Возражений нет?

— Нет-нет, — ответил торопливо Григорий.

— Тогда располагайтесь как дома. Ребята у нас хорошие.

Березовский уселся в сторонке и стал приглядываться к окружающим. Командир, пожалуй, не уступал старшине в росте, но выглядел солиднее, ему, вероятно, за двадцать. Лицо волевое, мужественное, черты резкие. Когда говорит, тонкие губы слегка кривятся, серо-зеленоватые глаза щурятся.

Низенький со странной фамилией Шкута, как и все крепыши, с покатыми плечами и короткой шеей. Рыжих Гришка обычно делил на красных и желтых. Этот был ближе к красному. Создавалось впечатление, что коричневатые веснушки перекочевали у него с утиного носика на щеки, а оттуда на маленькие, в коротких белых ресничках, глазки и светятся там золотистыми точечками. Он чем-то поразительно напоминал ежика о красными колючками.

У третьего — медвежастого, курносого и ротастого Лунева — голова обрита наголо. Все у него массивное, словно у борца. Он, очевидно, очень сильный, но флегматичный.

— Заваливайтесь, — Одинцов сунул себе под голову мешок. — Через два часа вы, Шкута, вместе с Григорием Ивановичем смените старшину. Объясните новичку наши порядки. Подбодрите.

Гришка заметил: младший лейтенант всем говорит «вы», а для фамилии конопатенького избрал Третий вариант.

— Есть, — ответил крепыш. Улегся поудобнее на теплые камни, хитровато и доверительно подмигнул матросу. Похлопал ладонью рядом, указывая место Грише. — Кемарь…

Спать Березовский не мог — еще окончательно не очухался от разом свалившихся на него событий. Вспомнились ребята с катера. Как все нелепо и страшно получилось. Стало их до слез жалко, задергал носом, засопел.

Шкута приподнял веки, спросил участливо:

— Чего?

Поняв, что творится в душе боцманенка, успокаивающе произнес:

— Не думай об том… Война… Кемарь.