Читать «О бисере, бусах и прошлом времени. Воспоминания московского коллекционера» онлайн - страница 35

По-видимому, этот незначительный эпизод был грозным предупреждением о том, что в общественных науках я не преуспею.

1-й класс школы № 335, 1948. Лена Юрова в верхнем ряду слева

В МЭИ, куда я поступила после школы, идеологией занялись всерьез, и мы изучали сначала историю КПСС, потом политэкономию, а позже и философию. Все эти занятия и экзамены давались мне с большим трудом. Эти трудности стали особенно серьезными в эпоху Хрущева, отличавшегося незаурядным многословием. Газеты выходили распухшими от его речей, а нам надо было извлекать из этого основные мысли и излагать их на экзаменах. В это время мы учились в одной группе с Олей Чкаловой и вместе готовились к экзаменам. Помогала нам справиться с этим половодьем вдова знаменитого летчика – Ольга Эразмовна: пока мы зубрили основные даты истории КПСС, она мужественно просматривала последние газеты и подчеркивала наиболее выразительные места. Правда, и это не приносило существенного облегчения: «выразительные места», составленные вместе, все равно не складывались во что-нибудь внятное и логичное.

На работе мучения продолжились в виде политсеминаров. Руководить ими должен был наш начальник лаборатории Михаил Ильич Иглицын, который, естественно, был членом партии и отвечал за нашу сознательность. Ему это дело, по-видимому, тоже не очень-то улыбалось, и некоторое время он просто отмечал в журнале, что семинар состоялся, и сдавал этот журнал в партком. Подвела его невнимательность: несколько раз подряд он проставил «отсутствовал» против фамилии одного и того же сотрудника. Того вызвали в партком, чтобы проработать за злостные прогулы, и тут сразу же выяснилось, что прогульщик вообще первый раз слышит о каких бы то ни было политсеминарах. Михаил Ильич получил нагоняй, и полит-семинары стали у нас проходить исключительно пунктуально. Одно было плохо – нашего руководителя во время выступлений слушателей неудержимо клонило в сон. Зная свою слабость, он в начале семинара ставил локти на стол и подпирал голову руками. Но на столе у него лежало стекло, и локти начинали медленно по нему скользить. Все присутствующие с замиранием сердца следили за этим процессом, ожидая драматического финала, но в последнюю секунду Михаил Ильич вдруг поднимал голову, открывал глаза и задавал выступающему вопрос.

Через некоторое время мне понадобилось сдать кандидатский минимум, в состав которого входил экзамен по философии. Подготовка к нему заняла в несколько раз больше времени, чем к двум остальным экзаменам (язык и специальность), вместе взятым. И все же уверенности в положительном результате не было. Выручило меня чудо: в день экзамена объявили, что в космос полетела первая женщина-космонавт Валентина Терешкова. Я сразу приободрилась, решив, что в такой день женщине вряд ли поставят что-нибудь меньше четверки. Надежды мои полностью оправдались: на моем последнем в жизни экзамене я получила «отлично».