Читать «Новый Мир ( № 11 2007)» онлайн - страница 214

Первая мысль, конечно, — убить Гитлера. Рука уже тянется к тяжелому золотому слитку, лежащему на столе, чтобы тюкнуть в висок погруженного в медитацию фюрера. Но не получается. Не так-то просто прикончить беззащитного, полностью доверившегося тебе человека. И потом, это не выход. Профессор уже видит, что фюрер не властен над созданной им машиной уничтожения. Его жизнь и смерть ничего не решают. Ближе к концу попытку уничтожить злодея предпринимает жена. Фюрер в пижамке, до смерти напуганный известием о готовящемся на него покушении, заходит в каморку к евреям, его укладывают в супружескую постель, жена профессора поет ему еврейскую колыбельную, а когда он засыпает, бестрепетно накрывает лицо подушкой, а для верности еще и садится сверху. Но профессор ее сгоняет: “Что ты делаешь?! Этого примерно они от нас и хотят”.

Но где же выход? Договориться? — Бессмысленно. В какой-то момент фюрер, уже привязавшийся к своему учителю, находит нужным сказать, что всегда был против окончательного решения еврейского вопроса. Он предлагал просто сослать всех евреев в пустыню — куда-нибудь на Мадагаскар… Ну как с таким договариваться? Людоед — он и есть людоед. Превратить его в нормального человека Грюнбаум не в силах. Он не Господь Бог.

Что еще? Торговаться? Профессор пытается. Предъявляет Геббельсу ультиматум: типа продолжу возиться с вашим вождем, если вы отпустите всех узников Заксенхаузена. Его, понятное дело, обманывают. Друг и коллега профессора, оставшийся в лагере, под дулом пистолета говорит в телефон, что их всех отпустили, но намеками дает понять, что это неправда. От отчаяния и отвращения Грюнбаума рвет, но он продолжает занятия. На что он надеется? Разве на чудо…

И чудо случается. В день выступления Гитлер теряет голос. Говорить речь вместо него должен профессор, спрятанный под трибуной. Парад, ликующие толпы, открытая машина вождя плывет в море трепещущих красных флагов со свастикой, сквозь лес взметнувшихся в нацистском приветствии рук. Грюнбаум — рядом, в автомобиле. Вот фюрер на трибуне. Профессор сидит внизу, посматривает сквозь дырочку за артикуляцией и говорит заготовленный текст. Рядом тикает в чемодане бомба, подложенная заговорщиками. Разогрев толпу, в тот момент, когда порог критического восприятия пройден, Грюнбаум начинает нести пургу: “Сограждане, посмотрите вокруг, Берлин в руинах, война проиграна, подумайте о себе… Почему вы идете за мной? Я старый, ничтожный, больной… Меня бил отец в детстве, я страдаю импотенцией и энурезом…” Не очень понятно, слышат его или не слышат… Толпа по-прежнему внимает восторженно. Но тут один из соратников Гитлера, дабы прекратить безобразие, идет под трибуну и выпускает в профессора обойму из пистолета. И перед смертью, все проигравший и обреченный, уже с пулей в голове, еврей Адольф Грюнбаум произносит три слова, завершающие речь, вместо двух. Вместо “Heil Hitler!” он — наперекор судьбе, наперекор победившему Злу — говорит: “Heil mich selbst!” — “Да здравствую я сам!” Толпа подхватывает и начинает в экстазе скандировать: “Heil mich selbst!”, “Heil mich selbst!”, “Heil mich selbst!”… “Да здравствую я сам!” — кричат люди, и вот уже, словно проснувшись, начинают с удивлением поглядывать друг на друга. Монолит толпы на глазах рассыпается, превращаясь в собрание самоценных, самодостаточных Человеков, которых больше уже не удастся превратить в обезумевшее стадо.