Читать «Новый Мир ( № 11 2007)» онлайн - страница 178

И тогда читатель поступил так. Один — послал на хрен эту гору и чувствует себя прекрасно. В современном мире отлично можно прожить, не утруждая себя чтением такой заведомо бесполезной вещи, как литература художественная, в особенности — современная. Это занятие бывает не только тягостным, но и излишним. Пелевина тебе процитируют в блогах, как устаревший в прошлом году анекдот. А многое и не процитируют. Значит, не очень-то и хотелось, не шибко и надо было.

Другой же читатель встал со своего места и отправился — к литературе и в литературу. Массово. Собрался за царевной-лягушкой, а встретил просто лягушку. Шел в литературу, а вышел в Интернет. И осел в этом цветном болоте, чтобы встретить таких же читателей и писателей, как он сам. Умученных бессмыслицей событий. Не надеющихся (как вот наш Строгальщиков) прочитать о них в книге. Мы сами можем. Сами напишем. И прочтем друг друга в своем кругу.

И вот — Строгальщиков.

Кто таков? Из Тюмени, взрослый мужик. Дети, внуки. Писать начал “недавно”, под впечатлением посещения книжного магазина. Относительно недавно, конечно. Лет десять назад. Сам про себя говорит, что молодой писатель.

Виктору Строгальщикову — в чем и секрет — явно нравится сама “жизнь”. Со всеми ее в тающем снегу меховыми шапками, подъездами, собаками, обледенелой мостовой, вымирающими городами и всем тем, чего, как часто принято считать в кругу рафинированных романистов, не то чтобы не существует, но что не обладает таким уверенным пафосом существования, чтобы его необходимо было тащить в книгу. Прежде всего, действия многих современных романов происходят в мире гораздо более благоустроенном или вольно-невольно романтизированном воспоминаниями.

Поглядим, где протекают действия других теперешних наших романов.

Место действия, точнее, “локус” — не место в географическом смысле, а пространство виртуальных культурных смыслов, во многих современных романах это Америка (вспомним Дину Рубину — “На солнечной стороне улицы”, Вадима Месяца — “Правила Марко Поло”, Игоря Ефимова — “Неверная”).

“Темпора” — опять же, не времена, конечно, а сформированные во многом мировым кинематографом фантомные воспоминания о другой эпохе, прежде всего — о периоде кому Второй мировой, а кому и Великой Отечественной войны. Кто-то в “Живом журнале” высказался афористично: “Недавно понял, что главным событием моей жизни является Вторая мировая война”. Собственно, это справедливо в первую очередь потому, что она до сих пор еще не закончилась — ни в нашем отечественном, ни в мировом сознании, и это мы наблюдаем, глядя выпуски новостей. Укоренен в том времени одним из своих важных отростков роман Людмилы Улицкой “Даниэль Штайн, переводчик”. Либо это время детства, молодости. Естественно, советское время. Опять вспомним Дину Рубину, краем памяти — Василия Аксенова (он у нас числится по другому ведомству).