Читать «Новый Мир ( № 10 2006)» онлайн - страница 232

“Сюжет статьи [„Солженицын, Твардовский и ‘Новый мир‘”] — защита Твардовского от трех обвинений: в трусости, запойном пьянстве и гордыне. <…> Лакшин, признавая пьянство Твардовского, отрицал трусость и гордыню”.

“Постараюсь дать общее описание „идеального правого”. Во-первых, он верит в необходимость надчеловеческих ценностей, задающих рамку нормального поведения людей, человеческих коллективов, государств, то есть в принципе задающих нормы . Во-вторых, он исходно воспринимает общество традиционалистически, то есть как органическое целое, а не просто как совокупность индивидов, он знает, что существуют общее благо, общий интерес, несводимые к благу и интересам индивидов, невыводимые из них. В-третьих, он считает необходимыми формализованные иерархии (в традиционном обществе) или неформализованные (в обществе современном) и отвергает равенство как универсальный принцип общественного устройства. В-четвертых, он, признавая важность человеческой свободы, не менее важным признает и ее ограничение и принуждение ради установления и защиты тех самых надчеловеческих ценностей, норм, иерархии, ради общего блага и общих интересов. Ограничение свободы, принуждение охватываются понятием „ порядок ”. В-пятых, он как минимум не считает прогресс, „движение вперед” абсолютным благом, правый в той или иной форме консервативен ”.

“<…> нельзя вывести из человека то, что будет выше его, и еще заставить человека это чтить. Иными словами, без Бога ничего не работает”.

“Культура глянцевая отвечает, что смерти нет. (Исходя из того, что в жизни есть „вечный двигатель” и этот двигатель — потребление.) Потребитель бессмертен: тот по крайней мере, кто хочет, — может быть вечно молодым. Все линии, тенденции, все расчеты, вся реклама глянцевой культуры складываются в религию молодости. И — религию отрицания смерти: правильный и мощный потребитель не то что бессмертен — для него смерти просто не существует. Старость и смерть игнорируются. В современном детективе смерть — всего лишь элемент декора занимательного сюжета. Смерть, как и старость, — это всегда другие. То, что происходит, случается с другими. Так в современном детективе происходит замещение загадкой убийства — таинственности смерти. Если для глянцевой культуры смерти нет, то высокая культура говорит „нет” смерти. Опровергает смерть, отвечая на ее вызов. Смерть, где твое жало?..”

Имперские гуманоиды. “Целый набор фантастов уже включен в сферу политических технологий”, — считает писатель Дмитрий Володихин. Беседовал Константин Митрофанов. — “Политический журнал”, 2006, № 20, 5 июня.

Говорит Дмитрий Володихин: “Я разговаривал с действующими политиками уровня депутата Госдумы. Они принимают решения в том числе и под влиянием прочитанной ими художественной литературы”.

“Исчезла генетическая устойчивость к пошлости”. Беседу вела Татьяна Невская. — “Газета”, 2006, 27 июня.

Говорит Юрий Норштейн: “Вот, например, все очень любят говорить „cовдепия”. Я терпеть этого не могу. Не потому, что во времена те я не испытывал давления. Но я жил в том времени, тогда рождались, жили и умирали мои близкие. Я не могу определить это словом „совдепия”. Кроме того, я отношусь несколько по-иному к общественным явлениям и не хочу рифмоваться с общим отношением к будто бы уже установленным порядкам. На самом деле боязнь быть самим собой, попытка пристроиться и есть та же самая „совдепия”. У меня есть отношение к истории, к жизни, где очень много обертонов. Даже Шаламов, самый трагический голос XX века, не нивелировал время советской власти, потому что, говоря об этом времени, он оставался на невероятной, недосягаемой высоте человеческого достоинства”.