Читать «Новые идеи в философии. Сборник номер 1» онлайн - страница 94

3

Натуралистическая метафизика получила после Протагора механистическое обоснование. Механистическое объяснение само по себе является позитивно-научным методом, хотя уживается с различными мировоззрениями: механистическая метафизика возникает только тогда, когда действительность подчинена исключительно принципу механизма, когда понятия, которые должны быть только орудием, средством научного познания, рассматриваются как первопричины бытия. Причина движения усматривается в отдельных материальных элементах мироздания, и из этих же элементов каким либо методом выводятся явления душевной жизни. У природы отнимается та внутренняя духовность, которую вложили в нее религия, миф, поэзия; она становится бездушной; нигде связное единство не противоборствует механистическому истолкованию. Эта точка зрения дает натурализму возможность облечься в строго научную форму. Ему теперь предстоит задача установить законы, по которым из механического порядка материальных элементов возникает мир духа.

Бесчисленное количество трудов было посвящено решению этой задачи. Наибольшим значением отличаются: эпикурейская система в блестящем изложении Лукреция; мощное мрачное учение Гоббса, с величайшей последовательностью рассматривавшего весь духовный мир с точки зрения жизненного инстинкта, порождающего борьбу индивидуумов, сословий, государств за власть и господство; во Франции XVIII века – «Система природы», которая в безжизненных формах открыла секрет неверующих и жаждущих наслаждения всех веков; и, наконец, фанатическая доктрина материализма Фейербаха, Бюхнера, Молешотта и их последователей.

Сила этих теорий заключалась в том, что они строились на основе внешней, пространственной, чувственно постигаемой действительности, которая доступна точному естественнонаучному мышлению. Для них нигде не оставалось темного неразложимого остатка, не было уголка, где бы могло притаиться что-либо самостоятельно духовное или трансцендентное. Все оказывалось естественным и рациональным. Сущность материалистической метафизики – в борьбе с религиозными представлениями и с спиритуалистической метафизикой с их загадочностью. Ее историческое оправдание в том, что она старалась преодолеть союз церкви со светской деспотической властью.

При материалистическом понимании нет места для восприятия мира с точки зрения ценности и цели. Здесь ценности и цели оказываются порождениями бессознательно творящей природы, которые представляют особую важность только для человека, потому что внутренняя жизнь заставляет его сознавать себя центром мироздания и все мерить мерою своих чувств, стремлений и целей.

4

Двойственность в отношении натурализма к природе неизбежно должна была вызвать двойственность его жизненного идеала. Страсти делают человека рабом природы – рабом лукавым и нерадивым, и все же силой мышления он возвышается над нею.

Уже античная мысль развила обе стороны натуралистического идеала. Сенсуализм Протагора заключал в себе предпосылку для гедонизма Аристиппа. От соприкосновения чувственной организации с внешним миром возникают как чувственные восприятия, так и чувства и желания, которые не выражают объективных ценностей действительности, но указывают только на отношение к ним субъекта с его чувственными переживаниями. Из этого Аристипп сделал вывод, что удовольствие, как наиболее совершенное из происходящих в нашей чувственной организации движения, является исключительным мерилом и целью человеческих поступков. Мера ценности и путь искусства жизни должны быть открыты в той физической связи нашей животности с внешней природой, которая проявляется в наших чувственных побуждениях. Самоуглубление Сократа заменяется здесь полным господством формальной мысли, оперирующей над ценностями наслаждения, возвышающейся над условностями и противополагающей себя даже объективному порядку жизни. Но стремлению к наглядности понимания и к эстетическому наслаждению, столь свойственному духу греческой культуры, открывался другой идеал, который также был тесно связан с натуралистической метафизикой, с учением Демокрита, Эпикура, Лукреция. К этому идеалу увлекал жизненный опыт. Мир царит в душе того, кто открывает свой ум познанию неизменных и несокрушимых предвечных законов мироздания. Это настроение отлилось в поэме Лукреция. Он испытал освобождающую власть величественных космических, астрономических и географических учений, созданных греческой наукой. Не-измеримая вселенная, ее вечные законы, происхождение солнечной системы, история земли, покрывающейся растительностью, животными и производящей, наконец человека, – все эти величавые образы ставили его высоко над политическими интригами и жалкой умирающей верой народа. Перед величием этого космического чувства казалось ничтожным даже само существование, с погоней за наслаждением и властью, с борьбой людей, ареной которой служила великая Римская держава. «Fromm ist, wer gefasten Geistes auf das Weltall blickt».