Читать «Новое тысячелетие» онлайн - страница 66

А потом был Новый год — еще один семейный праздник, чуть менее пышный, но не менее радостный.

Они встретили его на улице; они смотрели, как распускаются в небе астры фейерверка. И Рон, глядя в небо, вдруг сказал:

— Я знаю, кто ты такой, железяка. Я догадался, да.

— Его зовут Джонни, — сказала Ангелина и ахнула, когда очередной залп салюта расцвел в небе целым букетом.

А ночью, когда старая Ангелина спала словно ребенок, а железный Джонни в колпаке Санта Клауса сторожил ее сон, Рон спустился в подвал и что-то там делал почти до самого утра.

Новая жизнь вполне устраивала Рона. По крайней мере, на этом этапе. Старые дружки его потеряли, и он не очень расстраивался по этому поводу — за ним числились кое-какие долги, недостаточно большие, чтобы его начали искать, но весьма значительные для него персонально. Возвращаться к своим старым занятием он тоже не горел желанием — он понимал, что в этом случае рано или поздно снова угодит за решетку. А ему туда очень не хотелось.

Новая работа ему не то чтобы нравилась, но он с ней смирился. Она была необходимой платой за свободу. И он не считал, что эта плата столь уж велика. На работе иногда было весело и порой интересно. За работу неплохо платили, и эти деньги он мог тратить только на себя — ему не надо было оплачивать квартиру и еду. Все это было у бабушки.

В некотором роде, он был ей благодарен. Он хорошо помнил, как любил раньше ее визиты, как ждал конфет и подарков. Что-то шевелилось в его душе и сейчас, когда он видел ее, слышал. Он понимал, что она любит его. Любит таким, какой он есть. Он не рассказывал ей, чем занимался все эти годы, и она, кажется, даже не знала, что он сидел в тюрьме. Но он не сомневался — узнай она все, ее отношение к нему не изменится.

Он — ее внук. Единственный родной человек.

Человек…

Было еще одно близкое существо. Не кошка, не собака, не хомячок какой-нибудь. Железяка с пластмассовым лицом, похожим на театральную маску.

Иногда Рон, глядя как Джонни ухаживает за бабушкой Ангелиной, чувствовал нечто похожее на ревность.

И злился.

Но еще больше он злился, когда думал о том, что за ним постоянно наблюдают.

Он ненавидел слежку с детства, с приюта. Там было полно камер, воспитателей и доносчиков. Нельзя было даже в туалет сходить тайно, интимно — в унитазы были встроены датчики, они фиксировали, кто воспользовался туалетом, как именно, в какое время, они анализировали испражнения и сообщали наверх, если в анализе было обнаружено что-то подозрительное… А потом был колледж и кампус. Рон думал, что студенческая жизнь будет куда более свободной. Он ошибся. Те же камеры, те же воспитатели, те же добровольные шпионы. Рон ненавидел доносчиков, а когда из-за одного из них его вышвырнули из колледжа, он возненавидел их сто крат сильней.