Читать «Новое тысячелетие» онлайн

НОВОЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЕ

Все началось в Харькове…

Все началось в 2002 году. В Харькове. Шел очередной фестиваль фантастики «Звездный Мост», и среди заявленных мероприятий значился диспут «молодая шпана» против «девяностников». Под последними подразумевались фантасты, заявившие о себе в 90-е годы теперь уже прошлого века. Увы, мероприятие почти сорвалось, хотя отвечавший за него Андрей Валентинов приложил фантастические усилия, пытаясь расшевелить вышеупомянутую шпану. Шпана шевелиться не желала. То ли молодые авторы, даже те, в активе которых имелось несколько успешно разошедшихся книг, стеснялись, то ли не считали нужным дистанцироваться от предыдущей волны. Тем не менее, несостоявшийся диспут свое дело сделал. Присутствовавший на «Звездном Мосту» Роман Афанасьев задумался о нелегкой судьбе вчерашних дебютантов, благо сам был в том же положении, и решил действовать.

В Москву Афанасьев вернулся с твердым намерением извлечь собратьев по разуму и перу из норок, благо наступивший век Интернета изрядно облегчал поиски. Так в Сети появился новый ресурс, посвященный молодым фантастам, позднее трансформировавшийся в клуб со своеобразным названием «Стиратели–2000». «2000» потому, что в клуб принимают авторов, начавших печататься не раньше 2000-го года, а «Стиратели» пришли из строчки, известной нам по песне Б.Гребенщикова, «Где та молодая шпана, что сотрет нас с лица земли?»

Разумеется, никто никого ниоткуда стирать не собирался и не собирается. Клуб создавался не для войн с литературными предшественниками, а для общения людей, читающих и пишущих фантастику. У «Стирателей» нет единой идеологической или литературной платформы. Если это литературное объединение когда-нибудь обзаведется гербом, вполне вероятно, что на нем окажется кошка. Та самая, которая ходит, где вздумается, гуляет сама по себе, никого не трогает, починяет примус и при этом осознает, что она — животное древнее, неприкосновенное и совершенно свободное. В том числе от предрассудков и пережитков мрачного прошлого.

Нет, «Старатели» не отрицают и не отвергают опыт советской и постсоветской отечественной фантастики, они просто понимают, что «мир переменился». Нам выпало родиться в эпоху великих перемен, а это подразумевает и перемены литературных предпочтений. Книги, двадцать лет назад бывшие зеркалом эпохи, превращаются, если уже не превратились в нечто требующие пояснений. Ушла в прошлое литература намеков и недомолвок, а столь популярное в конце 80-х пинанье мертвого льва и обличение тоталитаризма откровенно приелись и вызывают раздражение.

Что останется из предперестроечной и раннеперестроечной фантастики, если из нее изъять развенчания и разоблачения, убрать намеки и ассоциации и отказаться от хихиканья над собственной убогостью? Почти ничего. Это ни в коем случае не умаляет значения литературы «со страхом и намеком», в том числе и общественно-политического, но, как говорил Остап Бендер, «идея себя изжила». Те, кто остались играть на старом поле, сначала медленно, а потом все быстрее стали проигрывать по популярности тем, кто шел другим путем, вернее, путями. К тому же на наши головы обрушился водопад переводной литературы. То, что раньше было доступно лишь избранным, оказалось на прилавках. Более того, постсоветские читатели получили оптом то, что читатели западные потребляли порционно, по мере написания.