Читать «Нечисть (первоначальный вариант)» онлайн - страница 33

— Мать прислала? — спросил он с легким укором.

Я мотнул головой:

— Нет! Сам!

Он присел, указывая мне на ближайший пенек.

— А меня тут нечисть обольщает: то бабьей лаской по нашей мужицкой слабости, то питьем. Бывает, и бьют маленько… Грешным делом подумал: мать тебя отправила, чтобы душу старым грехом побольней зацепить… Ты уж не обижайся, что так встречаю: угощать нечем, да и дел много.

— Давай помогу! — с готовностью подскочил я.

— Мне никто не поможет, кроме самого себя. Но все равно спасибо! — он почти выговорил «сынок», проглотив полслова и нечленораздельно прошипев оставшееся. Но меня и это тронуло.

— С болот ушел, — стал рассказывать я, — поселился в деревне. Думал, среди людей жить стану и сам человеком буду. А там та же нечисть, только поглупей и калибром меньше.

— Да дурные они, — вздохнул отец, — никак не поймут, что нет жизни без смысла, без прошлого и будущего. Нечисти развелось много, в моду она вошла, подстрекает глупых ко греху. А совесть-то у людей еще есть, много ее намолено предками, вот и мечутся: по-людски не хотят и по-скотски не могут.

— Мне-то как быть? — простонал я. — На болоте чужак и в деревне… Тех и других так ненавижу, что под корень бы вывел. Разве что как ты — уйти и жить одному?

Отец смущенно опустил глаза:

— Один, без смысла, долго не проживешь, все равно в болотах увязнешь! А смысл-то прост: ради людей надо жить, хоть порой кажется, что поганей их, особенно своих, близких, нет тварей на земле… Я не от людей ушел — от соблазнов. Разобраться надо — ведь все вражины перевернули и запачкали. В старых верных книгах — и то путаюсь… Вот укреплю дух, отыщу нашу, человечью истину и вернусь. Даже если один в деревне стану жить по правде и то людям польза, нечисти вред.

— Тебе-то что, — вздохнул я с завистью. — В тебе хоть дух поганый, зато кровь человечья. Мне-то как быть со своей рожей?

— Мой грех! — вздохнул отец. — Тебе потрудней, однако, жить по правде. Но если все выдержишь — твоя заслуга будет больше: я только очищусь, даст Бог, а ты можешь сам себя сделать.

— Сколько мне терпеть-то? — вскинул я глаза.

— А всю жизнь! — пожал плечами отец. — После еще и помереть надо по-людски. Да так, чтобы люди восхитились и в пример взяли.

Я замотал головой, не соглашаясь на такую суровую долю — и ради кого? Я стал вспоминать деревенских соседей и скривил рот.

— Поживи один, — сказал отец, пожимая плечами. — В лесу, вдали от святого моря. Сперва одному легче. Где святость — там и спрос жестче, повздыхал он, поглядывая на крест и думая о своем.

— Можно с тобой пожить? — спросил я.

Отец поморщился, усмехнулся, качнул длинноволосой головой.

— Полдня хода отсюда — мое зимовье. Занимай его. Изба теплая — не то что пещера. Захочешь что спросить, сто раз подумаешь, прежде чем прийти. В самый раз соседство, чтобы друг друга попусту не беспокоить.

Я встал. Он тоже поднялся на ноги:

— Отдохнешь, накопишь сил, терпения и веры — опять вернешься в деревню. А вдруг вернемся оба — это будет большая сила: люди-то, они все врозь. Это нечисть держится скопом, из страха перед ними. Бывай здоров и терпелив. Не гневись на меня… Не могу я сейчас жить по-другому. — он перекрестил меня, поглядывая лучистыми глазами.