Читать «Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Том 1» онлайн - страница 241

Домой я возвращался с Виктором Яльмаровичем. Он тоже получил трехгодичный паспорт.

Дома Виктор Яльмарович позвал меня к себе.

– Давайте выпьем за советский паспорт, черт бы его побрал! – в радостном возбуждении, какое испытывает человек, мимо которого беда прошла стороной, предложил он.

Начиная с 32-го года я, подходя к телефону, все чаще слышал в трубке голос, говоривший на ломаном русском языке:

– Пошалюста: Йюрий Михалить!

Я для порядка осведомлялся:

– А кто его спрашивает?

– Доктор Штельцер, – отвечал голос.

В передней я несколько раз сталкивался с «солитером» в пальто и в шляпе. Это и был сотрудник германского посольства в СССР доктор Штельцер.

Когда Юрьев звал к себе Штельцера и других сотрудников посольства на ужин, он приглашал и заведомого «сексота» барона Штейгера на тот случай, чтобы барон доложил в ОГПУ, что никаких предосудительных разговоров у Юрьева за столом не велось. Устраивал у себя Юрьев званые вечера с немцами в ответ на банкеты, которые тогда довольно часто устраивало германское посольство. Приглашались на банкеты в посольстве и московские артисты. Юрьева звали всегда вместе с Армфельтом. Бывали в посольстве и «художественники». Германский посол в СССР фон Дирксен, которого Гитлер перевел в Японию, дал прощальный ужин. На этом ужине надрызгался Москвин.

– Старик! Старик! – через весь стол кричал он фон Дирксену. – Не езди в Японию – там тебе тигры голову отгрызут.

В сентябре 33-го года после вечернего спектакля в Оперетте Виктора Яльмаровича задержали при выходе из театра. В щегольских заграничных лакированных ботинках и дорогом костюме вошел он в камеру на Лубянке. Позднее один заключенный, пребывавший в той камере лубянской предварилки, так называемого собачника, куда ввели с воли Армфельта, рассказывал мне, что ни у кого из арестованных не было такого убитого вида, как у Виктора Яльмаровича. На все вопросы сокамерников он, не поднимая уроненной на руки головы, отвечал:

– За меня хлопочут. За меня хлопочут.

Виктора Яльмаровича скоро перевели во внутренний изолятор Лубянки-2.

Виктор Яльмарович не ошибался. За него действительно хлопотали. Юрьев разговаривал со следователем, с прокурором, был на приеме у главного прокурора ОГПУ Рубена Катаняна, нажимал, где только мог. Хлопоты успехом не увенчались. Виктора Яльмаровича обвинили в шпионаже и дали по тому времени огромный срок – восемь лет концлагеря. Тогда больше десяти лет тюрьмы или концлагеря не давали – за десятью годами следовал расстрел.

Обвинение Армфельта в шпионаже было построено только на том, что он сказал весной 33-го года на банкете в германском посольстве во всеуслышание.

Кто-то из сотрудников посольства, чуть ли не сам посол, обратился к гостям:

– Вас можно поздравить, господа: в стране стало легче с продуктами.

Находившийся в подпитии Виктор Яльмарович возразил:

– Ну это только в Москве. А попробуйте отъехать километров на десять – все то же самое.

На банкете присутствовал барон Штейгер…