Читать «Нетелефонный разговор» онлайн - страница 138

И вот мы с Яном успешно выступили в группе наших войск, расквартированных в Венгрии, в клубе какой-то дивизии, не скажу какой, чтобы вы не вычислили и соседнюю, откуда нас должны были забрать на выступление. Утро. Лето. Птички надрываются. Машины нет в условленные девять, и в десять – нету. Заходим в радиорубку или как там по-сухопутному называется комната, до потолка набитая отечественными радиопанелями цвета хаки, но связаться с соседней частью оказывается так же невозможно, как и в русско-японскую войну! Пароля не знали.

Нам – по сорок с небольшим, мы оба прошли войну, я – в окопах, Ян – в ансамблях, и мы оба учимся творить, представлять свое творчество публично, зарабатывать деньги, наконец, короче – учимся жить. Никогда не поздно.

Яна уже давно нет на свете, а про себя честно скажу: я пока не научился. А кто научился? Березовский научился. Но и у него, наверное, случаются промашки.

Как же плохо я тогда писал! Но скажите, честно скажите: хоть чему-нибудь научился?

Для посвященных,И в этом – соль,Пароль – отзыв,Отзыв – пароль.Актер, по-вчерашнемуИграющий роль,Не знает пароль!Пароль –Это только сегодня,До двадцати ноль-ноль!И снова –Развод караула,И слово,Живое, как боль,И смотрит черное дуло –В незнающего пароль.Вчерашнее слово –Архив, труха,Всюду – от армииДо стиха!А если и яПерепутал пароль,Уволь меня, песня,И стих – уволь!

Не увольняйте, погодите, дайте возможность учиться – вдруг хоть что-то пригодится, а что-нибудь и останется? Господи, помоги!

Мелкий калибр

Прочитал заметки современников о предсмертных днях и смерти Маяковского. Не скажу, что слезы наворачиваются, но грустно. Как же мало материального от нас остается. Нет, не вещей, квартир и прочего – у некоторых – много, да и сам я оброс ненужной малоценкой. А вот оглянулся вокруг – несколько моих книжек на полке попались на глаза да с десяток разбросанных по аппаратуре дисков с песнями. Не сравниваю себя с великими, а и сравниваю – а как иначе? Все же мы всего-навсего – человеки!

А если бы он промахнулсяВ проезде своем Лубянском,Что было бы с ним и с намиВ столетии графоманском?Пишут старатели в ГПУ,А он вот, тепленький, на полу!И не в Елабуге сгинул он,И на плечах – не роба,Ни под который его уклонНе приспособил Коба.Стоят свинцовые тыщи строк,Растаяла змейка дыма!Жаль, конечно, когда не в срок,Но лучше ли было –Мимо?

И отодвигаясь от чужого и приближаясь к своему гробу, задумался: вот шумим иногда, мелькаем в экранах и на людях, записываем в столбец мыслишки и дела (делишки) на предстоящий день, а чего все это, собственно, стоит?

А я так и вовсе! Жизнь моя – мало кому интересная, такая мелкомасштабная. Не сказать, что незамеченно живу – суечусь, на тусовки на всякие зван, как бы даже любим (все время слово именно это слышу от людей), а никакого места ни в стране, ни в литературе не занимаю. Никогда, ни единого раза не был куда-то избран, выдвинут, не в смысле там партийных съездов, Верховных Советов или, по-теперешнему, Дум. Нет, просто в какую-нибудь комиссию, мандатную, счетную, что ли, или распределяющую путевки в Дома творчества.