Читать «Необходимей сердца» онлайн - страница 8

Той проклятою дорогой никогда в жизни она больше не ходила.

А как весело шли, как парадно играла музыка, как уверена была она, что совсем скоро сын торжественно вернется с победой, где оно, то время-времечко, куда укатилось?..

Ночь наступила так: свет, видя страдания матери, исчез — и наступила тьма.

В комнату упорно постучали, но мать уже не чувствовала разницы между собой и дверью — они были одно целое, — стучали ей в спину. Вздох, зажатый в горле, ожил и вырвался наружу, по рукам пробежала зыбь, и они с запозданием потянулись к горлу, влекомые энергией самосохранения, словно желая разорвать его и вырвать вздох, помочь легким справиться с отмирающим телом.

Постучали снова, и настырный звук опять проколол ее. Мать уже чувствовала себя отдельно от двери, она словно вернулась в свое тело, как возвращаются в одежду. Ноги последними стали слушаться ее. Тело ожило, забыв металлическое бесчувствие. Отвечая на стук, мать прошептала испуганно, удивляясь, что голос еще слушался ее, а потом повторила тяжелым словом громко и внятно: «Войдите».

Она совсем забыла, что стояла опираясь на дверь, и еле удержалась за спинку кровати, когда дверь подалась внутрь комнаты.

Входной проем заслонил собой широкостволый сосед — плотник:

— Что ж без света сидите, Настасья Ивановна? — сказал он, блуждая глазами в темноте.

— Прилегла я, — оправдывалась хозяйка и оживила комнату светом.

В свои шестьдесят лет сосед женился на сорокалетней вдове из села, куда он ездил помогать брату ставить дом. Он на секунду закрыл глаза от света, бодро огляделся и насытил комнату звучным голосом:

— С вас, Настасья Ивановна, пятьдесят четыре копейки за свет в местах общего пользования. — Он говорил с торжественной интонацией, будто сообщал важное известие. С его рук струились обильные волосы, такие длинные, словно их поливали специальным раствором для роста волос. Из широких ноздрей тоже тянулись к свету рыжие водоросли. Видя, что Настасья Ивановна плохо слышит его, он повторил: — Пятьдесят четыре копейки с вас за места общего пользования.

— Сейчас, сейчас, — засуетилась хозяйка. — Я сейчас.

Она подошла к вешалке, и достала из кармана тяжелого и грубого зимнего пальто кошелек, и погрузила медленные пальцы в медно-серебряный звон.

Вошедший сел без разрешения на стул, брезгливо глядя на копающуюся Настасью Ивановну, и стал изучать хозяйским взглядом комнату, прикидывая что-то про себя.

— Если денег нет, не беда, — сказал он, чтоб не молчать, — мы с женой уплатим за вас. — От него густо пахло чесноком и жареным мясом.