Читать «Неизвестная. Книга первая» онлайн - страница 41

— Ниче. Переживет народ. Ты только мичманка шутоломного угомони, а то мне самому боязно.

— Товарищ Владимиров, — посмотрел Кузминкин на Константина.

Тот кивнул, поднял руку вверх, револьвер стволом направил в небо, словно хотел выстрелить в равнодушную круглую рожу полной луны.

— Все! — крикнул он. — Шабаш!

— Ну, то другое дело, — на освещенный полнолунием тротуар набережной вышел солдат.

Кузминкин бросился ему на встречу.

— Митроха!

— Степан Иваныч!

Костя презрительно хмыкнул и спрятал револьвер в карман.

— Эх, Константин Константиныч, — Барченко подошел к Владимирову и по-отечески приобнял его за плечи. — Что же вы, мил человек?

— Да… даже не знаю, — замялся Костя.

— Это испуг в вас куражится. Вы чего-то боитесь, оттого и нервничаете по пустякам.

— Извините, Александр Васильевич, и вправду нервишки что-то расшалились.

— Вам бы отвар пустырника попить, он хоть и горький, но хорошо успокаивает. Вот помню…

Кузминкин с Митрохой, что-то бурно обсуждая на ходу, подошли поближе.

— …Эх, голова твоя бедовая, я же сам как-то на бабе погорел. А тут и вовсе за дезертирство шлепнут и не почешутся, — увещевал моряк солдата.

— Я же аккуратненько, Степан Иваныч, — оправдывался солдат. — Если бы ты ее видел… И здесь, — Митроха в воздухе нарисовал рукой округлости, — и здесь… все как полагается…

— Дурень ты, паря, — сказал Кузминкин.

А Митроха с подозрением покосился на Владимирова, а потом с любопытством взглянул на Барченко, точно припоминая что-то.

— Ось! — вспомнил он. — Что, контра? Говорил же я, что будет время, и за тобой придут… А я, слышь, — повернулся он к Кузминкину, — валенки у него эксприровал… Еще потом на боты австрийские их променял… — выставил ногу, чтобы все могли полюбоваться его новыми ботинками.

— Ошибся ты, Митроха, — хлопнул его по плечу Кузминкин. — Товарищ Барченко — наш человек, проверенный.

Митроха еще раз взглянул на офицера.

— Ну, тогда звиняй, товарищ.

— Ничего-ничего… — принял извинение Барченко.

— Ну, этого… — сказал Митроха. — Мне в казарму надо. Завтра на фронт… Рад был повидаться, Степан Иваныч.

— Давай, Митроха, — Кузминкин протянул ему пятерню. — Семь футов тебе под килем.

Пожали они друг другу руки, кивнул Митроха офицеру, а на Владимирова с укоризной посмотрел и поспешил в казарму, чтобы завтра на фронт отбыть.

— Вот ведь, Карась, — бросил ему в след Кузминкин. — В самоволку к бабе из части сбег. Только обратно собрался, а тут ты, товарищ Владимиров, в него палить начал. Говорит, чуть со страху не обделался. Думал, патруль по его душу. А он уж однажды под расстрелом был, вот и испугался. Эх, Митроха… Как есть дурень.

— Нервы ни к черту, — поправил фуражку Владимиров.

— Товарищи, — сказал Барченко. — Меня уже жена заждалась…

— Извините, Александр Васильевич, — Константин подобрал с мостовой пакет со снедью и передал его Барченко. — Так на чем мы остановились?

Утром Владимиров и Кузминкин вышли из дацана.

Город ожил. На набережной было непривычно людно, словно лучи холодного осеннего солнца прогнали ночные кошмары, и жизнь продолжила свой неторопливый бег.