Читать «Нежные и надломленные» онлайн - страница 31

–Подай на алименты! Не имеет права твоя мамаша тебя от детей отгонять!

      -Фокин сказал, что если подам на алименты, он сделает справку, что получает в месяц 1000 рублей. И всё. Мои будут 300. А мамаша сказала мне, что если я потребую алиментов, она сдаст меня в дурдом, и Фокин подтвердит, что я невменяемая и ужасная мать, и что они добьются лишения меня родительских прав.

–Какие твари жуткие! Борись с ними!

–Судиться? Доказывать, что я вменяемая? Что я отличная мать, что дети ухожены, сыты, ходят в музеи и парки, ездят на лыжах кататься зимой? Доказывать очевидное, но отрицаемое Зоей моей Игнатьевной? Какое позорище для семьи! Правильная есть русская пословица – не выноси сор из избы. Лучше терпеть всю эту гадость буду. Ко мне тётка одна, из соседнего подъезда, во дворе подошла и донесла мне всё. Говорит, что моя мать на меня мерзости наговаривала в поликлинике. Я ей поверила, тётке этой. Это в стиле моей мамаши. Она в школе на меня наговаривала, она даже в институт умудрилась припереться в деканат и там стала про меня чушь всякую рассказывать секретарю, типа «повлияйте на неё». Я тогда хотела переводиться на другой факультет… И тогда мне однокурсница сказала: «Присмири свою мать, она тебя позорит. Она сумасшедшая у тебя. Да и ты такая же, как она, раз разрешаешь ей такой срам устраивать». Ну и как её присмирить, если она от одиночества одичала? Убить, что ли? Слов она не понимает, сразу начинает шипеть, язвить и злорадствовать. Мне Антонина советовала её в сумасшедший дом сдать. Ха. Представляю, приезжают санитары, и моя мамаша начинает краснобайствовать, что не она, а я сумасшедшая, и она же переговорит меня…

–И чего она от тебя хочет?

–Крови моей пососать, чтобы румянец у неё поалее стал. Больше ничего ей не надо от меня: ни денег, ни подарков, ни послушания и почтения, ни внимания и бесед. Чем больше высказываешь почтение, тем более по-хамски она отвечает, дразнится, то молчит угрюмо, то раздражается и швыряется. Даришь что-нибудь, так она от ярости аж до потолка прыгает, покрывая грязью то, что ей подарили. Правда, бывает, потом потихоньку подарком, пледом каким-нибудь, кофточкой начинает пользоваться, после того как затопчет и проклянёт подарок. Её словно чёрт укусил, такая неадекватная, хамская реакция отторжения у неё на всё. Я все методы перепробовала. И сил у меня нет к ней ключик найти.

–Ужас! Слава Богу, у меня хоть мамаша нормальная! – бормочет под нос Тина Подгорская, и щёки её разгораются от вина цветом кирпичного загара. Что очень красиво оттеняет её локоны оттенка «солнечный блондин».

–Да твоя мама – ангел интеллигентный!

Мы с Тиной захмелели, весь мир покрылся приятным туманчиком. Вениамин копошился в компьютерной восемнадцатижильной косе, за окном стояло то ли лето, то ли не лето, непонятно что там стояло, дом там стоял напротив хрущёвский, а между нами берёза несколько чахлая росла с листочками сероватыми то ли в белой ночи, то ли в пасмурности какой-то. В-общем, за окном была свобода, в квартире была свобода такая тяжкая, что не переварить, вот и подруга пришла ко мне с бутылкой. Диво дивное! Такое при мамаше не позволительно было бы, она бы побежала подружкам шипеть ядовито и долго по телефону, жаловаться на меня детям: «Вот, Никита, мамочка твоя алкоголичка, ишь, полбутылки, полбутылки, слышишь, выпила, ишь какая мама-то у тебя, мальчик ты мой дорогой, нехорошая, падшая она у тебя, крохотулек ты мой! А уж ты, Тёмушка, малёк совсем такие ужасы видеть!».