Читать «Наши за границей (Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Париж и обратно)» онлайн - страница 34

— Тьфу, тьфу, тьфу! — заплевалась она. — И как вам не стыдно на такую гадость указывать! Мы вас просим, чтобы вы нас к Амфибиену вашему вели, а вы как назло…

— Да ведь это амфибиен и есть… — начал было швейцар.

— Дальше, дальше, Франц! Что это, в самом деле! Тебе русским языком говорят, что мы не желаем этой дряни смотреть! — крикнул Николай Иванович.

Швейцар недоумевал:

— Мадам просит амфибиен.

— Ну, так и веди к нему! А ты каких-то ящериц да лягушек показываешь. Сделали еще поворот.

— Вот, — указал швейцар.

За стеклом из-под камня выставилась громадная змея, обвила сук дерева и, поднимая голову, открывала пасть. Увидав ее, Глафира Семеновна пронзительно взвизгнула и бросилась к мужу:

— Коля! Голубчик! Уведи меня скорей!.. Не могу, не могу… Ты знаешь, я змей до страсти боюсь… У меня руки, ноги трясутся. Мне дурно может сделаться.

Она вся нервно тряслась. На глазах ее показались слезы.

— Хер Франц! Да будет ли этому конец! Что это за безобразие! — закричал Николай Иванович на швейцара. — Тебе русским языком сказано, что не хотим мы смотреть этой дряни! Тысячу раз тебя просят, чтобы ты нас на музыку вел, а ты черт тебя знает, к чему нас подводишь!

— На какую музыку? — удивленно спросил швейцар. — Здесь никакой музыки нет.

— Как нет? Да ведь это аквариум?!

— Да, аквариум, но музыки нет.

— Как же может быть аквариум без музыки? Что ты нас морочишь-то! Везде аквариум с музыкой… Будто мы не понимаем! У нас в Петербурге тоже аквариум с музыкой.

— А у нас в Берлин без музик…

— Как же ты раньше говорил нам, что здесь музыка, что здесь даже ученые рыбы играют, что здесь какой-то ваш немец Амфибиен оркестром дирижирует.

— Никогда я этого, ваше превосходительство, не говорил.

— Глаша! И он еще мне смеет врать в глаза!

— Говорили вы, говорили. Мы даже сейчас вас спросили про Штрауса, а вы сказали, что Штраус дирижирует в Зоологическом саду, а здесь Амфибиен, — подхватила Глафира Семеновна.

— Мадам, вы меня не так поняли. Никогда я про музыку не говорил. Амфибиен — звери: крокодилен, змеи; штраус тоже звери — птица.

— Что вы мне про Штрауса-то зубы заговариваете? Штраус дирижер, капельмейстер-музыкант, композитор. Я сама его вальсы на фортепьянах играю.

— Ах да, да… Но тот Штраус не в Берлин, а в Вене. А я вам говорил про штраус-птица.

— Ну, переплет! Нет, Неметчина нам не ко двору! — прошептал Николай Иванович. — Даже и по-русски говорим, так друг друга понять не можем. Так нет в здешнем аквариуме музыки? — спросил он швейцара.

— Нет, нет. Здесь звери. Амфибиен тоже звери.

— Никакой музыки нет?

— Никакой.

— Так на кой же шут ты нас, спрашивается, привел сюда? На кой же шут я зря три немецких полтинника в кассе отдал, да еще за хранение платья заплатил! Веди назад!

Швейцар пожал плечами и поплелся к выходу. Сзади следовали Николай Иванович и Глафира Семеновна.

— Ведь ты знаешь, что я не могу смотреть на змей… Когда я увижу змею, у меня делается даже какое-то внутреннее нервное трясение и я становлюсь больна, совсем больна, — говорила она мужу.

Уже надоело!

— Куда ж теперь? — спрашивал Николай Иванович Глафиру Семеновну, выходя из аквариума на улицу.