Читать «Наследники по прямой. Книга третья.» онлайн - страница 276

Телефон на острове, конечно, был, а вот телевидения не водилось - хозяева уважали свой покой, и Хеймолайнену это нравилось. Нынче, считай, в каждом доме - телефон на транзисторах, радио на транзисторах, телеприёмники на транзисторах. Удобно, конечно, но уж больно хлопотно и непривычно. Хотя и себе купил Хеймолайнен такой телефон - море есть море, от надёжной связи жизнь зависит, а то - и не одна. Как работает этот телефон там, где берегов не видать, без проводов, вообще без ничего - хоть убей, не понять, но работает. Чудеса! А тут, на Ренрике, только ламповый многоволновый аппарат с расчётчиком. Правда, антенна - с такой антенной весь мир, наверное, слушать можно, думал Хеймолайнен, - огромная чаша с ажурной лестничной мачтой в центре. Смотритель говорил - лучше ламповых агрегатов нет ничего, чувствительность - куда там этим пуговкам-транзисторам! Хеймолайнен ему верил - чувствуется, что человек знает, о чём речь. Лучше старого - только очень старое, это верно. Хотя и без нового теперь - тоже никак. Но, похоже, хозяева основным средством общения с миром всё-таки держали старую добрую почту - и это тоже нравилось Хеймолайнену.

Жена смотрителя получала одновременно немного писем, зато - часто и регулярно. Письма приходили в плотных конвертах, с самыми разными марками, но чаще всего - британскими, русскими и американскими. Иногда приходили посылки - наверное, с подарками. Конверты с русскими марками, широкие, почти квадратные, не похожие на другие, из красивой, золотисто-лунного оттенка, бумаги, подписанные аккуратным, круглым, очень женским почерком, она, торопясь, вскрывала прямо на пристани, и, улыбнувшись капитану, - улыбка у неё была просто невероятная, освещавшая всё вокруг, Хеймолайнен прямо остолбенел, когда впервые увидел, - принималась читать. Хеймолайнен знал - на Большой Земле, как называли многие борнхольмцы и готландцы Россию, у неё остались брат, невестка и племянники, которые любили её и которых любила она. Почему они не живут все вместе, Хеймолайнен не знал. Наверное, это из-за её мужа.

Смотрителю почта приваливала, как ураган - редко, но метко. Если уж приходила, то - мешками. Ворохами. Бумажными Монбланами. Эверестами. Андами, Кордильерами, Альпами - или чем там ещё? Со всего мира. Почти всю её Хеймолайнен забирал назад - рассортированную, но не вскрытую и не прочитанную, и снова сдавал в посольство. Мешки привозил обратно на пристань старый и сухой, как трава в дюнах, - лет сто ему уже, не иначе, а живёт, и Хеймолайнена перескрипит, пожалуй, ещё, - помощник смотрителя, определённо - бывший моряк, тоже русский, живший неотлучно на острове вместе с хозяевами. Как-то один из мешков с почтой развязался - то ли пломбу плохо поставили, то ли ещё что. Длинные официальные конверты, огромные адреса, грамоты с лентами и печатями - в жизни Хеймолайнен таких диковинных бумаг не видел. Был такой за Хеймолайненом грех: посмотрел, попытался разобрать, чего там понаписано - на дорогущем пергаменте, затейливой вязью: светлейший, любимейший, высочайший… Пожав плечами, Хеймолайнен затолкал эту пакость обратно в мешок, завязал поплотнее: понятно, от такой суеты только тут и можно укрыться. Какая же это жизнь, если всё время - приёмы, заседания, журналисты с камерами и вспышками? Нет, правильно, правильно - здесь. Вот так. Почему-то Хеймолайнен этому нисколько не удивлялся - стоило только взглянуть на смотрителя маяка, как сразу пропадала всякая охота приставать к нему с расспросами и пожеланиями. Только когда он глядел на жену, лицо его ощутимо светлело и разглаживалось. Вообще, на них было удивительно приятно смотреть, особенно, когда они вчетвером - ещё когда мальчишки на острове жили - что-нибудь вместе делали: сразу видно - крепкая, дружная семья. Настоящая.