Читать «Наследники по прямой. Книга третья.» онлайн - страница 239

* * *

Всё случилось именно так - маленькая семейная компания за столом, радио и патефон, разговор - почти до утра. Чердынцев, кажется, совсем принял новую для себя роль, примирился с нею и даже повеселел, и вообще всё шло просто замечательно. Этот вечер получился удивительно тёплым, по-настоящему семейным и очень светлым - несмотря на предстоящую необходимость расставания. Женщины даже немного распелись - заводили, конечно, Рэйчел и Даша, а Вера с Анной Васильевной - так, подпевали немножко. Рэйчел пела не вполголоса - в десятую, наверное, часть, потому что ей очень хотелось послушать девушку самой и дать послушать Андрею, которого, в общем, после неё, Рэйчел, непросто было как-нибудь удивить вокалом, - но Даше это, похоже, вполне удалось. Гурьев поразился, сколько она, оказывается, знает русских, редких, казачьих песен, - был поражён и Андрей, потому что такого ему слышать прежде не доводилось. А когда Даша начала это…

Когда мы были на войне, когда мы были на войне, Там каждый думал о своей - любимой или о жене. И я бы тоже думать мог, ох, я бы тоже думать мог, - Когда на трубочку глядел, на голубой ее дымок. Как ты когда-то мне лгала, - как ты когда-то мне лгала! Как сердце девичье свое - давно другому отдала. Но я не думал ни о чем, но я не думал ни о чем, Я только трубочку курил с турецким горьким табачком.

Гурьеву показалось, что даже время остановилось - послушать эти слова и этот голос. И, похоже, так показалось - а может, и не показалось вовсе?! - не только ему одному.

Когда мы будем на войне, когда мы будем на войне, Навстречу пулям полечу на вороном своем коне. Я только верной пули жду, - я только верной пули жду, Чтоб утолить печаль мою - и чтоб пресечь нашу вражду.

И вдруг, словно очнувшись, девушка сверкнула глазами и улыбкой, так, что Андрей вздрогнул, и голос её обрёл новую глубину и силу, - такую, что Гурьев замер:

Но, видно, смерть не для меня, - но, видно, смерть не для меня, И снова конь мой вороной - несет в огонь и из огня. Когда мы были на войне, когда мы были на войне…

Мы ещё не были на настоящей войне, подумал он. Ещё нет, дети мои родные, ещё нет. Но будем. Будем. В огонь - и из огня. Всё так и случится. Именно так.

Прощание на вокзале было достаточно бурным - Дашу пришёл провожать весь класс. Гурьев опасался чего-нибудь смахивающего на сцену ревности - но нет, нет, ничего подобного, и даже мыслей таких ни у кого не возникло. Зато, увидев, как прощаются Рэйчел и Вера, он почувствовал, как поднимается жаркая волна и кровь стучит молоточками по вискам.

– Ты прости его, прости, пожалуйста, - прошептала Вера, обнимая Рэйчел. - Я вижу, ты знаешь всё, так это не он, это мы, бабы, во всём виноваты… Прости, не держи сердца. Жалеет ведь он…

– Я знаю, Верочка, конечно, я знаю, - улыбнулась Рэйчел в ответ. И погладила молодую женщину по щеке: - Ни на кого я не сержусь, и никогда не думала даже. Я всё понимаю - действительно всё. Если кто виноват - только я одна виновата, - в том, что позволила ему переупрямить себя. Надо было мчаться за ним, быть рядом, ведь всё остальное - просто мираж, морок. Я сама во всём виновата. Но теперь - теперь будет всё по-другому. А мы с тобой, Верочка - родные теперь. Какие же между родными обиды и счёты?