Читать «Наследник Тавриды» онлайн - страница 259

Только тут Сергей Иванович пришел в себя.

— Не стрелять! Ружья в козлы!

Некоторые повиновались. Другие недоуменно смотрели на командира, не зная, что он намерен делать. Муравьев достал белый платок, и тот, как голубь, затрепетал в воздухе.

— Я виноват перед вами! Успех невозможен. Я вас обманул.

Новый залп картечи ударил в первую линию, накрыв находившегося перед ней Сергея. Он рухнул, не видя, что Ипполит в отчаянии выхватил пистолет и, приставив себе к сердцу, спустил курок. В контуженной голове звучала, резонируя, только одна фраза: «Кто этот мальчик? Я мог бы поклясться, что он мой сын!»

4 января 1826 года. Белая Церковь.

Зимняя степь — ад на земле. Январь не тот месяц, когда юг демонстрирует свои преимущества. Где-нибудь под Москвой или Калугой и приветнее, и теплее. А здесь лишь ветер с татарской саблей, и дорога — не приведи бог! Для саней мало снега, полозья соскальзывают на заледенелые комья грязи. Для колес — ухабы после осенней распутицы, точно ребра дохлой лошади. Тряска вынимает душу.

Трое суток, против прошлогодних двух, Воронцов добирался до Белой Церкви. Все проклял. Рычал на увязавшегося с ним Казначеева. Бранил кучера. И молился, только бы не столкнуться с мятежными частями. Поначалу-то граф хорохорился:

— Я умею говорить с солдатами! Они меня послушают…

Но сам же в душе понимал: бунтовщики уже не первый день как преступили присягу. После грабежа и насилий, после того, как изрублен полковой командир, на милость им рассчитывать не приходится. Только в бега. А перед тем как следует покуражиться. Видел он в войну мародеров, и своих, и чужих. Казачки, бывало, чинили не меньше разорения, чем французы. Слышно, Мотовиловку-то не пощадили.

Наконец стали попадаться перелески, лощины, заросшие бересклетом. Потом во всю ширь и мощь развернулись сады, занесенные снегом. Леса, а не сады! Мятежники здесь, конечно, не прятались, но что если к бунту примкнули крестьяне? Самое им место хорониться за деревьями. Вот возок взлетит на холм, и оттуда откроются обугленные руины усадьбы… Но ветер не пах гарью. Дорога к имению не была истоптана и унавожена. По обочинам не валялась рухлядь. Впору бы перекреститься, но сердце щемило от предчувствий.

Хлестнув лошадей, кучер выправил на гребень косогора. Усадьба лежала внизу, как на ладони. Барский дом с гульбищем. Службы. Бани. Каретные сараи. Ни одной живой души. Ни звука. Хотя по виду — грабежей не было.

— А где дым-то? — Первым подал голос Казначеев. — Не топят.

— Ушли, что ль, куда? — Кучер надрывно вздохнул. — Лошадям бы роздых дать.

Воронцов без дальнейших слов хлопнул его ладонью по спине. Мол, поезжай. Там посмотрим. Подкатили к запертым воротам.

— Есть кто живой?!

Молчание.

— Живые есть?!

Отсюда было плохо видно, но, казалось, за темными окнами дома что-то двигалось.

— Открывайте!!! — не выдержав, закричал Михаил. — Именем государя я приказываю открыть. Или будете отвечать по закону.