Читать «Наркомания. Патология или поиск инициации?» онлайн - страница 19

Эволюция такого типа исторического анализа представляет большой интерес для психологов. По окончанию Второй Мировой войны исследования фашизма были более схематичными, менее психологичными и более склонным к осуждению фашизма через противопоставление победившим идеологиям — либерально-капиталистической и марксистской. Такой подход, в котором наблюдатель помещает себя «снаружи» изучаемого явления (используя политические категории и игнорируя психологические аспекты) — напоминает Евроцентризм, присущий первым этнологическим следованиям прошлого века. В тот период европейская культура сама только вступила в новую эпоху, но уже относилась к древним и языческим культурам как к чему-то инопланетному. Однако, сегодня этнология признает, что в нас все еще присутствует много аспектов архаического, магического и языческого человека, и мы научились узнавать эти следы. Наша коллективная система психических защит виновата в том, что мы только начали выпутываться из того, что сперва казалось необъяснимым, и требуется время, чтобы увидеть, как эти вещи существуют в нас самих.

Подобным образом, понадобилось время, чтобы осознать, что фашизм в качестве психической предрасположенности есть во всех нас, и это осознание стало возможно только на расстоянии между нами и историческим фашизмом. Со времен Второй Мировой войны диктатуры, чем-то похожие на фашизм, больше не пытаются мобилизовать массы, и наоборот демобилизуют их, как это видно в их отказе от фашистских ритуалов и символизма, так широко эксплуатируемых Гитлером. С точки зрения современной историографии Южно-американские авторитарные режимы, Испания при Франко и т.д. — являются реакционными и консервативными, но не истинно фашистскими. Используя нашу собственную терминологию, можно сказать, что диктаторам и фашистским движениям не удалось (или они не пытались) ни заполнить собой архетипический вакуум современного общества, ни использовать его для распространения своих лозунгов.

Эта способность актуализировать неудовлетворенные архетипические потребности — все еще почти исключительно достояние исторического фашизма и его антибуржуазных предшественников. В качестве альтернативы «разочарованности» современного общества, на которой еще играют левые движения, фашизм смог обеспечить гипнотическое притяжение героических ролей — тех немногих людей, которым еще верили, и по которым большинство истосковалось. Следует отметить, что героизм, представленный историческим фашизмом, был так подчинен потребностям существенно модернизированных европейских наций, что результатом стало извращение, или даже отрицание первоначального героического духа. Таким образом, вне зависимости от национального интереса была предотвращена возможность «героической» деструкции Германии Гитлером. Фашистское движение фактически стремилось к конкретным результатам в области своей специфической концепции национального интереса, следуя позитивизму, не соответствующему духу традиционной героической этики, которая обычно не ориентирует на достижении конкретных результатов. Именно в этой этике представлена архетипическая героическая реальность, а не в утилитаризме, который впоследствии ее вытеснил.