Читать «На рубеже столетий» онлайн - страница 74
Петр Петрович Сухонин
— Рад познакомиться! Просим занять место. Что просить прикажете: водочки, или закусить, или, по-модному, чаек изволите кушать?
— Нет, благодарю! Я ничего не хочу. Я уж, грешный человек, пообедал. Ведь у нас по-деревенскому, как полдень, так и обед, — ответил Лихарев, садясь на стул подле дивана.
— Может, трубочку прикажете, настоящий голландский?
— Благодарю, я не курю.
Нужно сказать, что в то время курильщики были редки; больше нюхали; курили только записные забулдыги.
— А я, грешный человек, покуриваю, — отвечал Шепелев, — знаете, от скуки!
Оба замолчали, наконец, Лихарев начал:
— Вы продаете садовника?
— Да-с, ученого, хорошего садовника. У графини Браницкой семь лет в учениках выжил, а потом три года сам всеми графскими садами и оранжереями заправлял.
— Зачем же вы продаете?
— Крайность-с! Заехал сюда, у меня здесь дело в сенате с братом-с! После дяди большое наследство осталось. Брат все себе забрать хочет. Этого нельзя, согласитесь, нельзя. Мы родные, так пополам следует. Вот и приехал. Ну а здесь расходы, на все расходы, и на жизнь расходы, и по делу расходы, да так прожился-с, что не знаю, как и быть, а делу все конца не вижу; так, знаете, тут уже не до садовников. Купите, уступлю дешево.
— Не старик?
— Нет, молодой еще человек, то есть в настоящих годах, лет двадцати восьми, не угодно ли взглянуть?
— Сделайте одолжение!
— Яшка!
— Сейчас, сударь! — отвечал Квириленко из-за перегородки, куда он был нарочно засажен в ожидании покупщиков.
И он вышел из-за перегородки, держа в руках барский сапог, который будто бы чистил.
— Это он? Да еще молодой и с виду здоровый человек.
— Здоровый, совсем здоровый и болен никогда не бывал, а сильный какой, что ваша лошадь! — выхваливал Семен Никодимович.
— Ты садовник? — спросил Квириленко Лихарев.
— Точно так-с, только вот-с здесь, в Москве, все больше по лакейской должности, при барине.
— Ну, видишь, у меня есть чайное дерево, нарочно отсюда, из Москвы, выписал, и цвело так хорошо. Только вот нонче весной ни с того ни с сего вдруг завяло и листья падать начали. Что бы такое?
— Фебрие пехтиналис, — проговорил Квириленко, не моргнув глазом и глядя Лихареву прямо в лицо, с хохлацки лукавым выражением, будто в самом деле он мог знать, что сделалось с деревом чуть ли не за тысячу верст, и определял это что-то с математической точностью.
— Как? — переспросил Лихарев.
— Фебрие пехтиналис, — повторил Квириленко, не улыбнувшись, — болезнь такая садовая бывает.
— И можно вылечить?
— Отчего не вылечить, коли не очень иссушила. Нужно взять акву аконитум, смешать с сальвой и посыпать мерзли монукус; поливать этим два раза в день, и надо полагать, недели не пройдет, цвести опять станет.
— А за розами ходить умеешь?
— Как же-с, на то обучался. Розы ведь разные бывают: сентифолиум, аморантос, делис и месячные. Всякая из них своей сноровки требует. Вот к господам Кочубеям меня на совет звали: у них розы были крутус профондус и вдруг захирели. Так нужно было аквой дистилатис полить. Как полили — и хорошо пошли.