Читать «На затравку. Моменты моей писательской жизни, после которых все изменилось» онлайн - страница 99

В какой-то момент я взял паузу и наконец разглядел, что написано на одном из неоновых плакатов, разбросанных по всему залу: «ВЫ ЗНАЛИ, ЧТО В 1987-м ЧАК ПАЛАНИК ИЗНАСИЛОВАЛ И УБИЛ ДЕВЯТИЛЕТНЮЮ ЧЕРНОКОЖУЮ ДЕВОЧКУ?»

Таких плакатов было много. Все с одной и той же надписью.

Неприятная ситуация, мягко говоря. Я не обиделся – слишком был потрясен. И мне пришло в голову, что эти люди – пранкеры. Я сам нередко видел, как члены общества «Какофония» разыгрывают целые города. Например, однажды они установили рекламный щит «Эппл» с портретом Амелии Эрхарт и переиначенным слоганом компании: «Думай о смерти». А как-то раз на Пасху распяли на телефонном столбе у ворот баптистской церкви гигантского плюшевого розового кролика. Я знал, что розыгрыши порой заходят слишком далеко и производят неожиданный эффект, поэтому мне не хотелось слишком уж жестко ставить на место молодых пранкеров, явно делающих первые шаги в этом деле.

Сразу скажу, я никого никогда не насиловал и не убивал, ни черных, ни белых. Я обратился к парням с просьбой убрать плакаты. Они послушались. Читатели продолжали задавать вопросы, и кто-то… кто-то спросил, есть ли у меня запретные темы.

Да, они есть и были всегда. Я никогда не стану описывать бессмысленные жестокие пытки и убийство животных. Даже если это вымысел чистой воды. Сцена из книги «Девушка со странными волосами» Дэвида Фостера Уоллеса («Girl with Curious Hair»), где герои обливают жидкостью для розжига живого щенка, а потом поджигают его, смеются и смотрят, как он с воплями бегает по подвалу и умирает… Эта сцена меня добила. Насилие по обоюдному согласию я еще могу понять – так родился «Бойцовский клуб» со строгими внутренними правилами и организацией. Но как только мои герои начали нападать на людей (в частности, на советника мэра по переработке вторсырья) и мы увидели фингал под глазом Марлы – все, история перестала мне нравиться. Тем легче было положить ей конец.

Итак, я произнес речь о том, что не приемлю насилие и особенно насилие по отношению к невинным животным. Распахнул душу. Я распахнул душу перед толпой. А потом распахнул ее еще шире, зачитав стихотворение Джона Ирвинга о любимом псе. Он был так предан и послушен, что, умирая, из последних сил притащился на разбросанные по полу газеты, чтобы не запачкать ковер. Там он и умер.