Читать «Мы – другой (сборник)» онлайн - страница 2

3

Но шутки в сторону… Больничный, гиперкриз,трясина моего метаболизма…Мы ж не за тем сегодня собрались.Как здорово, что все мы собрались мы!Но как там палестинец, дервиш, брат?Едва не познакомил нас Кондрат…Кто скажет, что чудес на свете нет,ловя бессмертье социальной сетью?Не вышка, а каких-то восемь лет,а также восемьсот ударов плетью.Под натиском поэтов, шариатнашел паллиативный вариант.Я не иду по дну. Я не солдат.Я в будущее загляну едва ли.Мне как-то проще с помощью цитат,но мы не знали, правда, мы не знали:кому, когда и сколько могут дать,нам все-т’ки не дано предугадать.За радость дикую – остаться с головой,дышать и жить, и скрежетать зубами,сходить с ума, переходить на вой —кого благодарить ему? Нас с вами:меня, Сваровского, Горалик и Лавут, —всех тех, из-за кого его ебут.Мне все-т’ки интересно, восемьсототсыплют сразу или порционно?Он до скольких ударов доживет?А сколько сможет вынести без стона?В какой момент палач впадает в раж,живое мясо превращая в фарш?Ашраф Фаяд, Ашраф Фаяд, Ашраф…Зачем я повторяю это имя?С кем говорю я: с мертвыми? С живыми?(А можно как-н’дь выговор?.. А штраф?)Зачем они являются во снах?Чтоб на разрыв аорты? Ну вас нах…Любитель злачных мест, по воле силдоставлен будучи, представ, и все такое,кое о чем я б сразу попросил:пожалуйста, оставьте нас в покое.Пусть вечный бой покойным только снится.Короче – я читал за палестинца.

«Манная – на завтрак. Рыбный – на обед…»

Манная – на завтрак. Рыбный – на обед.Что-нибудь творожное – на полдник.Тех, с кем это жевано, рядом больше нет.Может, вам о чем оно напомнит.Луч косой ложится нá пол игровой.Шторы цвета перезревших вишен.Почему же в игровой раздается вой?Отчего здесь детский смех не слышен?Почему же плачет Митя Грамаков?Отчего рыдает Вова Зинин?Кто же, кто обидел этих игроков?Кто в слезах младенческих повинен?Кто дал Грамакову кулаком под дыхтак, что разогнется он едва ли?Девочек позвали вроде понятых.Как им доказать, что «мы играли»?Что там Вова Зинин снова завизжал?Тот своей вины не отрицает,кто отжал у Зинина синий, н-на, кинжали теперь трофеями бряцает.Мама дорогая, видишь из окна,что твой сын не прятался в сугробе,и теперь Анфиса Владимировнабьет его при всех по голой попе.Смейтесь, Вова Зинин и Митя Грамаков!Смейся с ними, Леша Харитдинов!Будто вы не знаете, этот мир каков,детства не прожив до середины.Будто вы не помните: лето, прошлый год.Догола всю группу раздевали.Мы ж песком кидались. Помните? Ну вот.Нас потом из шланга поливали.У Анфис’ Владимировны при́говор суров:те, в кого бросали, те, кто бросил, —всем без разговоров мыться без трусов.И рука тверда у тети Фроси.Тетя Фрося в гневе: лучше уши мой,оттираем локти и колени!Моем, оттираем… Взгляд прикован мойтолько к ней, к Налётовой Милене.Так оно бывает в медленном кино:капли остановятся в полете,в паутине радужной повисая, но…Но боюсь, меня вы не поймете.Но боюсь, и сам я уяснить не смог,чем важны ма-га-новенья эти…Никакой бородки мокрой между ног.Только мерзко блеющие дети.Вот же ты какая – первая любовь!А потом пойдут одни измены!Знаю, никогда мне не увидеть вновьпирожок Налётовой Милены!Вы ж все время думали, что я вам про еду.Я и жил, во всем вам потакая.Я ж не про еду. Я ж вам – про беду.Ай, беда-беда-беда какая!