Читать «Мы сидим на лавочке...» онлайн

Ирина Дедюхова

Мы сидим на лавочке…

Клава была толстая. А если честно, то очень толстая. Дома, когда она жила в деревне у бабки, это не очень бросалось в глаза. Но в деревне была только начальная школа, поэтому перед четвертым классом Клава переехала к мамке в город. Да там такой город был, что на всю округу только один светофор и сиял, как Луна, посреди единственного перекрестка. Школа, правда, была добротная, в три этажа, она была очень похожа на городской вокзал — или, на местный манер, «железку». У этих двух зданий были одинаковые колонны и высокие окна с ложными портиками в довоенном стиле и масса других архитектурных излишеств. Школа, как и вокзал, была покрашена в светло-зеленый цвет. Оба здания с облупившимися фасадами настолько напоминали друг друга, что вокзал называли «железка один», а школу — «железка два».

В буфете вокзала работала мамка. С работы она приносила копченую колбасу, балык и многое другое, от чего Клаву еще больше раздвигало в боках. Заняться в этом городе было нечем. Ни овечек, ни корову мамка не держала, у нее даже огорода не было. Жила она перекати-полем, в одной надежде на бабкины харчи. После работы, поев Клавкиного борща, мамка без ног валилась на тахту и до ночи дремала у телека. Иногда она уходила на работу, наоборот, с вечера, и Клаве становилось совсем тоскливо. В такие одинокие ночи ей вспоминалась бабка, которой теперь совершенно некому было помочь по хозяйству.

Раньше, в деревенской школе Клаву хвалили и ставили четверки. У нее за три года учебы в деревне накопилась целая пачка похвальных грамот за прополку свеклы и шефскую помощь на ферме. А в теперешней трехэтажной школе строгие учительницы говорили с Клавой сухо, едва сдерживаясь. И, получая тетрадки с очередной двойкой, Клава обреченно думала, что бабка была права, когда говорила, что в городе ей долго не протянуть. И класс у них раньше был дружный, они повсюду шли с песнями. А как весело было с ребятами под мелким дождиком выбирать из борозды картошку, зная, что вечером обязательно будут костер до неба, песни и страшные сказки про покойников. Наверно, и сейчас ее подружки так же идут с песнями в школу шесть километров поселковским большаком, но уж только без Клавы… Мамка ее, видите ли, пожалела, что далеко будет в школу ходить, а ведь говорила ей бабка свои резоны, говорила! Но мама так просила Клаву переехать к ней, пообвыкнуть, а Клава так скучала по маме, когда она долго не приезжала за картошкой и яйцами…

В новом классе никто не захотел сидеть с Клавой, потому что она была толстая. Поэтому ее посадили с худенькой девочкой с испуганными карими глазами и двумя иссиня-черными косичками. Звали эту девочку Хиля. Она была почти круглая отличница, у нее только по физкультуре и труду были тройки, а по рисованию — четверка с натяжкой. Весь класс перед уроками списывал у Хили математику, а она сидела при этом такая грустная, что Клаве было стыдно тоже попросить у нее заветную тетрадку. Почему-то раньше никто из деревенских ребят не называл Клаву жирной, она как-то и не задумывалась о своих габаритах. Но, впервые придя с большой охапкой георгинов в новую школу, Клава тут же услышала за спиной хихиканье и перешептывание. От этого она терялась на уроках и стеснялась выходить к доске. В деревне они всегда подсказывали друг другу, а здесь ребята только шептали ей: «Жиро-мясо-о…» Хиля тоже подсказками не баловала, она все больше помалкивала, и нутром Клава чувствовала, что она ее боится. Да, раньше Клавку просто любили, а теперь ее почему-то все ненавидели и боялись, хотя она как была Клавкой, так ею же и осталась. Через две недели таких терзаний Клава сказала мамке, что ей надо бы вернуться домой. Мамка принялась плакать, просить прощения за то, что сбросила Клавку в младенчестве на бабку, а потом стала угрожать, что если Клавка от нее съедет, то она кинется в петлю. И Клава поняла, что ей надо как-то приживаться в этом поганом городе.