С каждой войны — найди, кого знать и ждать,Кто под крылом твоим будет и жив, и цел.Сердцу наказано долю не выбирать,Так вот и бьётся, взятое на прицел.Войн же у нас — что кровавых ягод в горсти,Мирному миру не привыкать к беде.В каждой погибели ищешь, кого спасти,В каждой воде — следы Его на воде.
* * *
За нами мёртвых больше, чем живых.Мы — пасынки расстрелянного века,Мы слеплены из точек болевых,Нам не видать ни мёда и ни млека.В разрывы сердца ломится веснаИ на погостах расцветает пышно.И музыка отчаянья слышна —Затем, что больше ничего не слышно.
Автобиография
То, что прожито нами, что было у нас двоих —От политинформаций на первом уроке доКовылянья через весь город зимой на своих двоихС тяжеленным портфелем, в продутом насквозь пальто,Потому что трамваи встали… Вот это вотНесчастливое детство, шпана с заводских окраин…Пирожковую помнишь, где был раньше Гормолзавод?Мы ходили мимо неё, а вышло, что шли по краю.Катафалки трамваев катились едва-едва,Дребезжа и звеня, контролёрши ругались матом.На язык ложились, как леденцы, слова,И в тетрадях строки затаивались компроматом.Помнишь ветки черёмух, стадион за моим окном,Панораму города — крыши, трубы и горы?То, что прожито нами, где порознь, где вдвоём,То, что было впервые — с последующим повтором…Эта дикая жизнь, как на свалке — кусты репья,И как жалкий и чахлый — там же — цветок картошкиМеж дырявых кастрюль и разбросанного тряпья, —Заповедник нашего детства, хлебные крошки.И дешёвые лифчики в старушечьих кружевах,И немодные клёши, извлечённые из нафталина, —И банальные, пошлые, выспренные слова:Их, как глину, мяли, не зная, что сами — глина.И тулупчики куцые, очередь в «Молоко» —Допоздна стояли, — и сетка со стеклотарой…Это всё так близко и так уже далеко —Сколько нам намотать пришлось по Земному шару!Всё равно возвращаемся: набережная, прудИ аллея, что дед посадил на моё рожденье.Всё равно уезжаем. Но прошлое ждёт нас тут,Говоря: всё, что было позже, — лишь наважденье.
* * *
По каким мы ни шлялись притонам,Сучка-молодость, сладкая тварь,Не дружили с умом и законом,Составляли дворовый словарь.Кровь кипела, дремучая, злая,И гремело, и мучило вновь:Голова ль ты моя удалая,Беспонтовая эта любовь!Как держались металлом усталым,Как за веком неслись мы вперёд…Нам сегодняшним — тёртым, видалым —Не огонь остаётся, а лёд.Холода расплескались по коже,Воздух нежен, как нежен левкой…Оглянись, незнакомый прохожий,И запомни меня вот такой.
* * *
На ошмётках дней, на огрызках звёздЗажигала моя любовь.Подвывал, как проклятый, чёрный пёс,Расходилась дурная кровьИ в виски колотилась отчаянно,Злую песню орала так,Что казалось — р-раз! — и уйду на дно, Или вовсе снесёт чердак.«Затанцую до смерти!..» — шла вразнос.Истеричка, психушка, шизь,Друг твой, брат твой — лишь этот лохматый пёс,Одинакова ваша жизнь:У обоих зенки затравлены —И скулёж на один мотив.Так же сед затылок твой, сны мутны,Клык твой левый — он так же крив.
