Читать «Мужицкая обитель» онлайн - страница 31

И белый монах, засев в крошечную лодку, заработал веслами.

Залив мерцает и светится. В каждой рябинке отразилось солнце. Миллионы маленьких солнц, таким образом, зыблются и вздрагивают внизу. Напротив зеленые берега… Налево одинокая, точно заснула, двухмачтовая шкуна. Совсем бы мертвой казалась, если бы на нос ей не взобрался пес и не начал неистово лаять на белого монаха, который в своем жалком челноке уже проплывал мимо… Куда ни взглянешь, все дышит миром и спокойствием нерушимыми. Даже мрачные скалы, отвесно обрушивающиеся в залив, точно побелели под этим солнцем. Вечером в тени они покажутся совсем черными. Цепкая поросль попробовала было спуститься по ним сверху до воды, да не к чему ей прицепиться, и повисла она длинными зелеными змеями внизу. Ветер подымается, и зеленые змеи шуршат по гладкому, точно полированному утесу. А у самой воды и такой колышущейся зелени нет. Вон камень, по которому из-под воды идет широкая, черная трещина…

— Этой щели монашек один повелел быть. С промысла он ехал, да ветром его челнок ударило в камень. А монашек-то праведной жизни был. "Будь же ты проклят!" — озлобился он на камень, ну, и в ту же минуту камень треснул. А сказывают, ноне чудесов нет. Как нет чудесов, помилуйте, на всяком месте сколько хошь их… Вот вы слышали про купца Ерофеева?

— Нет!

— Помилуйте. Его по здешним местам все знали… Так его Бог спичкой убил. Серничком простым!

— Как же это так?

— А так, что Бог все может. И покарал Он купца этого вот за что… Поставлял купец муку в нашу обитель. Пришло дело к расчету. Сердобольский строитель платил ему деньги. А Ерофеев и заспорь, мне-де больше следует. Слово за слово… Стал он из себя неудобопотребные речи испущать. Ну, тогда отец Иоиль и говорит ему: побожись. А Ерофеев трубку закуривал и серничками чиркал по стене. "С полным удовольствием! — отвечает. — Лопни глаза мои!" И в тую ж сикунт шляпочка от серничка отлетела, да в око ему. Завыл и сознался он, что хотел обмануть отца Иоиля. И столь последовало для него сие зловредно и несносно, что в скорости у купца и глаз этот вытек. Помираючи, он признался, что это его Господь за святую обитель серничком убил! А говорят, чудесов нет; не внимаем мы только; их про всякий час довольно. У Бога, брат, силы много. Эй, брат Виктор, отлей-ко воду из лодочки!

Брат Виктор, монастырский трудник из корел, захлопотал, поблескивая на солнце обильными золотистыми волосами, красоте и густоте которых позавидовала бы любая каурая иностранка. Впрочем, так оно раз и случилось.

— Вот волосы-то, — говорю о. Авениру.

— Да… Здесь одна барыня была, а у нас есть трудник, тоже из корел, брат Симеон. У него волосы длинные, и еще лучше этих. Барыня к нему и пристань: продай да продай! На шильон ей, видите ли, понадобилось. Ну, он за пятьдесят серебра остригся и деньги по своему усердию в обитель отдал. Оне ведь, эти дамы, глупые. Чужое-то на себя наденут, да и красуются. Для обмана одного живут. С тое самое поры, как мы из-за них раю лишились, никакой перемены; каждого привлекательного змия слушают, а к правде глухи!