Читать «Морок (сборник )» онлайн - страница 214

– Андрей, подожди.

Он на ходу обернулся и ломким, срывающимся голосом крикнул:

– Да не хочу я ни с кем разговаривать!

Апатия и растерянность, которые овладели им на бюро, под конец сменились отчаянием и злостью. У Андрея руки мелко дрожали. Он знал, что дрожат они не от страха, но все равно было противно. Как и противно было говорить сейчас о чем бы то ни было. Мир для него пошатнулся. Если уж терять, так все сразу. Чохом! Застать сейчас Рябушкина… Горячая, белесая пелена затуманила глаза, он почти ничего не видел перед собой и никого не слышал. Быстрей, быстрей отмерял шаги, а за райкомовской оградой, уже не сдерживая себя, побежал. Только бы успеть, только бы найти!

Возле дверей редакции стоял Косихин и покуривал папироску (видимо, сокращая путь, он прошел напрямик, через райкомовский садик), Андрей с разбегу налетел на него и оттолкнул в сторону.

От неожиданности Косихин выронил папиросу, на лету поймал ее, обжегся, дунул на палец и спокойно встал на прежнее место.

– Пусти! – крикнул Андрей.

– Ты ж вон какой кабан здоровый, я старик против тебя. Вздохни глубже, раза три. О, чуть соображать стал. Пойдем ко мне на уху.

– Какая уха! Пусти! – Андрей сжал кулаки. – Где Рябушкин?

– Дверь-то закрыта. Изнутри. Девки из типографии прихорашиваются, – Косихин раскурил потухшую папиросу и спокойно, как бы между прочим, добавил: – А Рябушкин сидит у телефона и держит палец на нуле, чтобы милицию вызвать. Понимаешь. А уха у меня – во! С прошлой рыбалки два леща остались и штук десять ершей. Пойдем.

Спокойный, невозмутимый вид Косихина, его мирно попыхивающая папироса действовали на Андрея как холодная вода. Он начинал успокаиваться, с глаз опадала белесая пелена. Подергал за ручку дверь, она действительно оказалась запертой изнутри. Андрей криво усмехнулся:

– Сам, поди, девок просил, чтобы дверь закрыли?

– Да не помню уж. Ну, пойдем.

Андрей вздохнул и махнул рукой.

Жена Косихина была в отъезде, и на маленькой летней кухне они хозяйничали сами. Уху пересолили, Косихин, попробовав с ложки, недовольно поморщился.

– От черт, построжиться-то не над кем – сами стряпали. Ладно, сойдет.

Они похлебали ухи, и Косихин повел Андрея в дом, показывать свою коллекцию. Этот серьезный и работящий мужик, крепко помятый жизнью, собирал почтовые марки и радовался как мальчишка, что собирает. Показывая их, терял свою хмурость и невозмутимость, мог говорить без умолку, перебирая небольшие синие альбомы, которыми была заставлена целая полка в большом книжном шкафу.

Просидели они до позднего вечера и за все время ни слова не сказали о том, что их тревожило больше всего. Только за калиткой, уже провожая Андрея, Косихин придержал его за рукав рубашки.

– А про кулаки ты забудь. Красиво, конечно, в лоб врезать, веско, но только это не геройство нынче. Геройство нынче в другом.

Смертельно уставший за сегодняшний день, Андрей медленно брел домой. В сумерках, на лавочке у ворот, он увидел знакомую фигурку и будто споткнулся. Вера. Виновато опустив голову, остановился напротив. Ее тревожные глаза светились совсем рядом. В них была боль.